Народная война

Трех крупных специалистов из Будапешта, которые производили особенно хорошее впечатление своей безукоризненной преданностью нам (они с первых дней включились в борьбу и приняли участие в ряде боев), мы скоро переправили в Москву по просьбе товарищей. Их там, безусловно, могли лучше использовать, чем мы.

Не могу не рассказать еще об одном человеке из этой партии пленных — о докторе Ковш Реже, рождения 1915 года. Это был военный врач, терапевт и хирург. За несколько дней до того как попасть в плен, он отметил день своего рождения. Ему исполнилось двадцать семь лет. Это был смуглый, с широкими изогнутыми бровями и с выразительным задумчивым лицом человек. В отличие от других он казался очень печальным и кротким, на все поставленные ему вопросы отвечал глубоко вздыхая, точно вся тяжесть вины за все преступления человечества лежит только на его совести…

— Зачем, кому нужна эта война, скажите? — спрашивал Ковш Реже. — За что убивают людей?

Иваныч присутствовал при разговоре и ответил ему:

— Об этом вы спросите себя, Хорти и Гитлера.

— Я не фашист. Я — честный человек, как и все добрые люди. А война — это безумие фашистов. Фашизм — это гангрена, поражающая организм человеческого общества….

— И на том спасибо, господин доктор, — перебил его Иваныч. — Но вы солдат, солдат армии фашизма! — вот дело-то какое…

— Не будь я врачом, я давно бы бежал в Швейцарию… — угрюмо ответил Ковш Реже. — А поскольку я попал в армию, я обязан лечить соотечественников…

— Бежать, значит, в Швейцарию и делу конец… Ну, а если эта самая гангрена и туда дойдет, в эту самую Швейцарию, если она уже не там? Тогда как?

Ковш Реже пожимал плечами.

— Вы вот доктор, хирург, кажись, что бы вы нам посоветовали против гангрены фашизма? — продолжал Иваныч.

— Вводите инъекции, — ответил Реже.

Фельдеша точно кто иголкой ткнул. Он вскочил, громко по-венгерски выругался, быстрым движением руки стукнул Реже по голове, нахлобучив пилотку, сидевшую на затылке, ему на глаза. Потом долго что-то горячо доказывал доктору, поправлявшему пилотку, и стучал пальцем себе по лбу.

— Дурак, — сказал в заключение Фельдеш по-русски. Ковш Реже виновато ухмылялся, приводил в порядок пилотку. Мы пошли, оставив пленных с Иванычем.

Между тем Ковш Реже, судя по его осведомленности, был человеком весьма наблюдательным и не таким бесхребетным, каким казался на первый взгляд. До сих пор у меня сохранилась запись разговора с ним по интересующим нас вопросам — морального состояния армии. Он рассказал нам несколько фактов.

«В конце августа 1942 года, — рассказывал Ковш Реже, — два батальона 38-го венгерского полка были переброшены из Суземки в лес для борьбы с партизанами.

По возвращении этих батальонов в Суземку стало известно, что они имели большие потери в людском составе, за что командир 38-го полка подполковник Курц был отстранен от командования, а вместо него назначен подполковник Хамалаи.

Офицеры почти все требовали немедленной отправки их на родину, заявляя, что война с Россией бессмысленна, что здесь они скорее погибнут или переродятся в коммунистов, чем победят. Настроение солдат — еще хуже, и боеспособность стрелковой венгерской дивизии низкая. Солдатам еще в начале войны обещали через шесть месяцев вернуть их домой, но прошло больше года, и уже никто не верит, что останется в живых. После неудачных боев с партизанами между солдатами происходят ссоры. Венгерцы обвиняют в трусости румын (трансильванцев), а те венгерцев. Солдаты русины из Закарпатской Руси верят в победу Красной Армии. Они не хотят воевать, но говорят — необходимо немножко потерпеть, сейчас нет условий бросить оружие или воспользоваться им в своих интересах».

Эти данные представляли для нас огромную ценность, и мы диференцировали свою работу по разложению противника.

Я предложил Ковшу Реже обслуживать своих раненых соотечественников. Мы дали ему бинты и медикаменты. Надо сказать, раны у товарищей Реже были серьезные, гноились, и если гной попадал на руку врача, то на руке у него тоже образовывался нарыв. Реже усердно лечил соотечественников.

Вскоре, однако, Ковш Реже пожелал пойти в русский отряд. Он говорил, что он доктор, хирург и хочет у русских научиться «хирургическим способом лечить фашистскую гангрену». Просьбу его удовлетворили. Он был хорошим хирургом и превосходным бойцом. Быстро Ковш Реже организовал медицинскую службу. Вместе с тем не хотел он пропускать и ни одной боевой операции.

В одном из боев он сам убил немецкого офицера и взял трофеи, не побрезговав теплой одеждой врага. Он до зубов вооружился (завел два пистолета и автомат) и добротно оделся.