Народные дьяволы и моральная паника. Создание модов и рокеров

Возникшие ассоциации относились не только к подросткам: «Общество, которое производит невротических подростков Маргита и Рамсгейта, производит и невротиков среднего возраста, которые не могут спать, и невротиков пенсионного возраста, которые заполоняют наши психиатрические больницы»[112]. Неизменно высокие показатели смертности на дорогах во время официальных выходных дней сделали неизбежными другие ассоциации: под заголовками «Безумие под солнцем», «Праздники стыда» и «Разрушители» разъяснялось, что плохие водители и плохие подростки могут рассматриваться как функционально эквивалентные. The Daily Mail (19 мая 1964 года) опубликовала гипотетический монолог: «Это чудесный праздник – давайте выйдем и разобьем что-нибудь. Или убьем кого-нибудь. Или убьем себя». Хотя и признав, что водители более смертоносны, а дороги представляют большую опасность, в The Daily Маil сочли, что между «безумным разнообразием» дикарей на дорогах и на пляжах выбор невелик.

Образы

Ложная атрибуция. Тенденция к ложной атрибуции, на которой построено предполагаемое отклонение, проистекает непосредственно из описания. Эта тенденция присутствует не только в «популярных» высказываниях, но и в более информированных установках и, как убедительно предположил Дэвид Маца, в принятом у современных криминологов образе правонарушителя. Во всех случаях функция ложной атрибуции одинакова: поддерживать ту или иную теорию либо образ действий.

Начальным этапом процесса стигматизации было использование эмотивных символов, таких как «хулиганы», «головорезы» и «дикари». Через описание эти термины вошли в мифологию, так был создан сложный ярлык, присваиваемый лицам, которые совершают определенные действия, носят определенную одежду или имеют определенный социальный статус, а именно подросткам. Сложные ярлыки носят всеобщий характер, у них есть основное ядро стабильных атрибутов (безответственность, незрелость, высокомерие, неуважение к авторитету), окруженное второстепенными атрибутами, которые более или менее логично варьируются в зависимости от рассматриваемого отклонения. Так, в знаменитом судебном процессе 1971 года вокруг журнала Oz молодым порнографам кроме основных атрибутов были присвоены и такие специальные, как моральная распущенность и сексуальная извращенность[113]. Получилось бы вполне реалистично, если бы компьютер из «Оловянных солдатиков» запрограммировал несколько основных историй с таким сложным ярлыком.

Возможно, первый публичный каталог вспомогательных статусных черт, приписываемых модам и рокерам, был составлен Томасом Холдкрофтом, обвинителем на первом клактонском процессе. В своем выступлении он перечислил следующие черты: отсутствие собственного мнения относительно серьезных проблем; завышенное представление о собственной значимости в обществе; незрелость, безответственность; надменность; неуважение к закону, должностным лицам, комфорту и безопасности, а также к собственности других лиц. Этот сложный ярлык передавался термином «дикари», который, однако, вскоре был заменен в мифологии термином, который ввел маргитский судья Симпсон: «опилочные цезари». Речь об «опилочных цезарях», которая будет подробно обсуждаться ниже, произвела огромное впечатление: более 70 % высказываний, прозвучавших сразу после Маргита, использовали этот термин или его вариации («вредители» и «крысиная стая»). И хотя другие ярлыки, придуманные авторами редакционных статей, не вошли в мифологию, они не менее колоритны: «сварливые одиозные придурки» (Daily Express); «полоумные и тщеславные юные павлины» (Daily Sketch); «грязные полчища придурков и шлюх» (Daily Telegraph); «с выкидными ножами, кучей унылых эмоциональных комплексов, порочной агрессивностью, не хитроумные, а тупые коровы, с обезьяноподобными реакциями на мир вокруг них и псевдохрабростью, рожденной из поддельного утешения, которое приносит нахождение в толпе…» (Evening Standard).

Встречались и не настолько эмоциональные атрибуции: «…скорее неуверенный и изворотливый, застенчивый, апатичный, необщительный, в особенности немногословный. Отдельно от остальных он не кажется таким уж жестоким. Он почти всегда непривлекателен» (Люсиль Айрмонгер, Daily Telegraph). Интеллектуальное мнение порождало соответствующие интеллектуальные, но в остальном столь же ложные атрибуты: «Новый аутсайдер, не обладающий мозгами Колина Уилсона или яркостью и стоицизмом битников… редко когда умен… редко когда индивидуалистичен… неадекватен… недоразвит» (The Guardian).