Народные дьяволы и моральная паника. Создание модов и рокеров

Разделяй и властвуй. Генералам, капитанам спортивных команд и главарям банд не понаслышке известен механизм отражения атак, при котором у противника удается вызвать обиду или зависть. Аналогичным образом, взрослое сообщество, пережив нападение на самое священное свое учреждение (собственность) и самых священных хранителей этого учреждения (полицию), реагируют, пусть неосознанно, чрезмерным подчеркиванием различий в стане врага. Мысль о том, что насилие может быть направлено против них самих и, что еще хуже, может быть вызвано изъянами их сообщества, была нейтрализована излишним акцентированием соперничества между бандами модов и рокеров. Такая тенденция восходит к сообщениям типа «произошло еще одно столкновение враждующих банд» и объясняется не столько сознательной и злонамеренной политикой, сколько тем, что образ «враждующих банд» – это самый простой способ для невежественного наблюдателя принять бессмысленную и неопределенную ситуацию толпы:

…то, что на самом деле может быть запутанной ситуацией, в которой действуют разные молодые люди маргинального толка с разными мотивами, наблюдатели слишком часто определяют как столкновение двух достаточно механизированных и организованных группировок, сражающихся за территорию. Они проецируют организацию на банду и статус членства на любопытствующего паренька[116].

Этот эффект усугублялся последующей коммерческой эксплуатацией разделения модов и рокеров. Апофеозом мотива «разделяй и властвуй» стало предположение, что проблема будет решена, если позволить двум группам выяснить отношения в парке или на спортивной площадке.

Вспыльчивая молодежь или безумные маргиналы. До сих пор обсуждавшимся мотивам не противопоставлялись альтернативные, но, отвечая на вопрос: «Насколько моды и рокеры представляют молодежь в Великобритании в целом?», мы находим два явно противоречащих мнения.

С одной стороны, за подростковой возрастной группой в целом постоянно закрепляется ряд стереотипных признаков. Как предполагает Фриденберг, тенденция взрослых рассматривать подростковый возраст, делинквентность и агрессивную сексуальность как функционально эквивалентные, создает сложный статус – по его определению – «вспыльчивого меньшинства»[117]. Таким образом, вся возрастная группа, и особенно видимые репрезентации подростковой культуры, наделяются ложной девиантностью порожденных ими народных дьяволов. Отчасти потому, что в Британии подростковая культура менее распространена, чем в Америке, этот тип идентификации здесь оказался неполным: различия между делинквентными и остальными представителями молодежи все же проводятся.

Однако когда моральная паника достигает своего пика, различия размываются, и общественность становится более восприимчива к общим рассуждениям о «состоянии юности». На основе мотива «дело не только в этом» создаются тревожные образы: молодые люди вконец распоясались; подростки вечно чем-то недовольны; это только верхушка айсберга. Педагоги заявляют: «Мы подводим наших подростков», и мотивы «скуки» и «достатка» неизменно соотносятся со всей возрастной группой. Выходят статьи под заголовками «Посмотрим правде о юности в глаза», «Что не так с нынешней молодежью» или (как в зарубежных газетах) «Британская молодежь восстает». Сделать количественные оценки сложно, но где-то около половины манифестаций общественного мнения использовали данный мотив. Как обычно, в популярной прессе появилось архетипичное заявление:

Уже много лет мы лезем из кожи вон, чтобы угодить подросткам. Это ИХ музыка монополизирует эфир, и мы смиренно принимаем ее на радио и телевидении. В наших магазинах именно ИХ причуды диктуют нам стиль одежды… Мы терпеливо наблюдали, не обращая внимания на их неистовые марши с требованием запретить бомбы. Снисходительно улыбались, когда они громили наши кинотеатры во время своих рок-н-ролльных фильмов… Но когда они начали таскать пожилых женщин по улицам… и т. д. (Glasgow Sunday Mail, 24 мая 1964 года).