Народы и личности в истории. Том 2

Особенно благотворное влияние на умы оказывают здесь образование с культурой. «В Женеве есть университет, который называется академией, где молодежь учится бесплатно. Профессора могут стать чиновниками, и многие из них действительно становятся, что немало поддерживает соревнование и славу академии. Вот уже несколько лет, как там устроили также школу рисунка. Адвокаты, нотариусы, врачи и т. п. образуют цехи, куда они допускаются лишь после общественного экзамена; все ремесленные цехи также имеют свои уставы, учеников и созданные их искусством шедевры. Хорошо снабжена публичная библиотека, в ней 26 000 томов и довольно большое число рукописей. Книги выдаются всем гражданам, так что каждый читает и просвещается. Поэтому народ Женевы гораздо лучше образован, чем во всех других местах. Там это не считается злом, как принято считать у нас… В Женеве так хорошо развились все науки и почти все искусства, что можно лишь удивляться перечню ученых и разного рода художников, которых в течение двух веков дал этот город».[270]

Дорожное сообщение в Европе.

Швейцария по праву тогда считалась меккой педагогов. Здесь процветали учебные заведения (пансионы) Песталоцци, Фелленберга, Жирара, институт Тепфера. О последнем стоит сказать как о примере благодатного воздействия на юные души нравов и порядков республики. Писателя и художника Родольфа Тепфера (1799–1846) называли «швейцарским Руссо». Закончив Женевскую Академию, он, обожавший книги и учебу, вскоре сам стал учителем. С 1824 г. он возглавил «институт» (в котором было около 40 воспитанников из Англии, Германии, Франции, Греции, России и даже Америки), живя вместе с воспитанниками, совершая с ними походы, никогда не расставаясь с карандашом и бумагой. Он любил «радоваться жизни, а не страдать от нее». Его перу принадлежат иллюстрированные им же «комические романы», объединенные в «Женевские новеллы». В одной из своих новелл («Библиотека моего отца») Р. Тепфер, говоря о смысле и целях воспитания молодежи, обращается к родителям с весьма разумным и толковым напутствием: «О, сколь трудное дело воспитание! Исполненные самых благих намерений, следуя советам друга или книги, вы направляете ум и сердце вашего сына к избранной вами цели, а в это время уличные сценки, уличный шум, соседи, неожиданные происшествия вступают в заговор против вас, или же играют вам на руку, и вы бессильны против их враждебного влияния или непрошенного содействия. Правда, позднее – лет после двадцати, двадцати пяти – жилище уже не играет такой роли. Оно может быть мрачным или светлым, уютным или неубранным, но теперь это школа, где учение кончилось. В этом возрасте человек уже избрал себе поприще, достиг того туманного будущего, которое еще недавно казалось ему столь отдаленным. Душа его уже не столь мечтательна и послушна: предметы отражаются в ней, но не оставляют отпечатков».[271]