Народы и личности в истории. Том 2

По мнению многих исследователей, именно Т. Персивалю и его друзьям (Т. Генри, Дж. Дальтону и др.) принадлежала заслуга разработки схем высшего образования для промышленности. Напомним, что когда Дж. Пристли стал проводить эксперименты с углекислым газом, его энергично поддержали промышленники и аристократы (в доме и лаборатории, предоставленной ему лордом Шельберном, он открыл кислород, что и принесло ему всемирную славу). Поддержка энтузиастами науки и друзьями-промышленниками ткача-квакера и манчестерского учителя Дж. Дальтона (1766–1844) привела к обоснованию им атомистической теории химии. Тогда наука еще существовала неразрывно с педагогикой. «Ученые были вынуждены заниматься другим делом, чтобы существовать, – как Джон Дальтон, который должен был учить детей грамоте, – и им было весьма трудно получить в свое распоряжение приборы и инструменты для своих занятий» (Дж. Бернал). В 1851 г. торговец Дж. Оуэн отдал все состояние на создание колледжа, который должен был, по его мнению, стать в один ряд с Оксфордом и Кембриджем. Вначале дела шли хуже некуда. Отцы Манчестера не возражали против краткого курса лекций по тому или иному полезному предмету (с их точки зрения). Но их не прельщало то, что их сыновья в течение трех лет должны будут тянуть университетскую «лямку». Колледж выжил лишь благодаря поддержки со стороны состоятельных людей округи (что характерно скорее для Шотландии и Германии). Напомню, то был год знаменитой выставки в Лондоне (1851), показавшей, что немецкая наука в чем-то стала превосходить английскую. Это подхлестнуло англичан. В итоге, решено было ускорить развитие высшей школы «по немецкому образцу». Профессор Г. Роскоу призвал промышленников Манчестера срочно раскошелиться на эти цели. В 1880 г. Оуэнс колледж, совместно с новыми колледжами в Лидсе и Ливерпуле, становится основой Викторианского университета, образуя новый «интеллектуальный центр» всего промышленного региона.[291] Не менее впечатляющими были успехи представителей науки и в других странах Европы.

Научные изыскания начинают приобретать соревновательный характер… Английский химик Джозеф Пристли, открывший кислород, впервые получивший хлористый водород и аммиак, показавший благодетельную роль зеленых насаждений, «автор» сельтерской воды, знавший семь языков, вступает в переписку с блестящим итальянским ученым Алессандро Вольта (1745–1827), создателем первого в мире источника постоянного тока (вольтова столба). Этот выходец из бедной семьи станет затем сенатором и графом при Наполеоне. О «химии пневматической» напишет шотландский профессор Блэк из Эдинбурга. В противостоянии сходятся теории, за каждой из которых свой национальный флаг. Старую теорию флогистона отстаивает Англия, за новую пневматику ратует Франция. С обеих сторон Ла-Манша бушуют амбиции. Лавуазье даже составил памятную записку секретарю Парижской академии, в которой говорилось: «Сейчас идет научное соревнование между Францией и Англией, это состязание стимулирует проведение новых опытов, но иногда приводит ученых той или иной науки к спору о приоритете с истинным автором открытия» (1772). Впрочем, как Вольта, так и другие ученые внутренне понимали, что наука по своему главному предназначению призвана быть интернациональной, ибо у нее нет очерченных границ.[292]

Однако в реальном мире, где все и вся подвержено жесточайшей борьбе за выживание, где каждая страна борется с другой страной, отрасль промышленности с иной отраслью, компания или группа компаний с соперничащей стороной, человек с человеком, лишь откровенный глупец, платный агент, наивный идеалист или научный импотент будут разглагольствовать об «общечеловеческом значении науки». (Кстати говоря, никто и не отрицает наличия такого момента и его безусловной важности.) Дело, конечно, в ином: наука в современных условиях вынуждена преследовать абсолютно ясные и четко фиксированные цели. Перед ней стоит ряд национальных или корпоративных приоритетов. Иного нет, да и быть не может… В мире побеждает тот, у кого лучше работает наука и техника, у кого мощнее исследовательская и лабораторная базы, кто быстрее внедряет достижения науки в производство. Лишь злейший враг страны и своего народа стал бы не развивать, а уничтожать и свертывать эти базы, которые я называю самыми главными «бастионами цивилизации».