Народы моря

Перед главным трехэтажным зданием был сад с прудом в центре. Стены были оштукатурены, побелены и разрисованы сверху донизу на египетский манер, только персонажи другие — нормальные люди с бородами, ничего звериного или птичьего, и все одного роста, а также галеры и круглые суда под парусами. Перед центральным входом было крыльцо в три ступени из мрамора, у которого были слои и пятна коричневого и бежевого цвета, напоминающие рисунки гор и руин домов. Крыльцо защищал навес на четырех деревянных (специально проверил, постучав рукой) столбах, раскрашенных под этот мрамор.

Первым помещением был зал длиной метров двадцать, шириной двенадцать и высотой четыре с половиной с двумя рядами колонн, явно изготовленных египтянами, потому что стилизованы под папирус, который здесь не пользуется таким же почетом. Пол был мраморный, как и крыльцо. На стенах большие панно из слоновой кости с непонятными мне сюжетами, в которых человеческие фигуры были перемешаны с птицами, зверями и растениями. По самым скромным подсчетам на эти панно ушло столько бивней, что слоны, которым они принадлежали, заполнили бы всю огражденную дувалом территорию, причем освобожденную от построек. У дальней стены на мраморном помосте стоял массивный трон из бронзы, украшенной золотом. Бронза была надраена до золотого блеска, поэтому какому-то моему воину показалось, что трон весь золотой.

— Сколько золота! — воскликнул воин удивленно.

Я не стал его разочаровывать, промолчал. Мы понялись по каменной лестнице на второй этаж. Там налево шла анфилада из четырех комнат, а направо — из семи. Левая, как не трудно было догадаться в первой комнате по копьям, стоявшим в специальных высоких ящиках, хопешам и щитам, висящим на стенах, и двум шлемам и двум нагрудникам, лежавшим на широкой полке, была личными покоями правителя. На макушках обоих шлемов было по три обрезанных, черных, страусовых пера. Во второй и третьей комнате стояли по два стола и шесть больших сундуков из красного дерева. К сожалению, хранились в них всего лишь папирусы с записями на разных языках, в том числе египетском. Наверное, межправительственные и прочие договора. В четвертой комнате была спальня с широченной кроватью с десятком разноцветных подушек, прямоугольных и валиков, раскиданных по покрывалу из нескольких сшитых леопардовых шкур. В двух больших сундуках из черного дерева была сложена мужская одежда из дорогих тканей, а в маленьком — украшения из золота с так любимыми здесь полудрагоценными камнями и жемчугом. Рядом с узким окном, закрытым деревянными жалюзи, на стене висело бронзовое овальное зеркало высотой метра полтора. Я смог полюбоваться собой. Забрызганный чужой кровью, с нетипичной для данной местности внешностью, выгляжу, наверное, по мнению аборигенов жутковато.

Направо была женская половина. Первая комната была для приближенных служанок, а дальше шли богатые спальни с сундуками, наполненными дорогой женской одеждой и обувью, драгоценными украшениями, косметикой. Много было и музыкальных инструментов. Восемнадцать — жены, наложницы и рабыни — женщин и одиннадцать детей находились в последней комнате. Жен, наложниц и детей тут же освободили от дорогих побрякушек и погнали во двор вместе с рабынями, с которыми они теперь сравнялись по статусу. В их жизни начался новый этап, в котором будет не так сытно и лениво, зато и не так скучно.

Ко мне подвели раба-ахейца, обнаруженного вместе с двумя десятками других рабов на третьем этаже, куда я поленился подниматься. Он был стар и беззуб, говорил с пришепетыванием и плямканьем и льстиво смотрел мне в глаза, отвечая на вопросы.

— Где Аммистамру? — первым делом поинтересовался я.

— Ушел со своими телохранителями к главным воротам, — ответил старик.

— Давно? — задал я следующий вопрос.

— Не очень, — ответил он.

— На нем был шлем с тремя черными страусовыми перьями? — высказал я догадку.

— Да, мой господин! — подтвердил раб-ахеец.

— У тебя теперь нет господ, ты — свободный человек, — поставил его в известность.

— Благодарю, мой господин! — проплямкал старый ахеец и полез целовать мне руку.

Ахейцы сейчас очень гордые, не привыкшие гнуть шею. Этот, наверное, давно в рабстве. Потерял всякое представление о человеческом достоинстве.

Оттолкнув его, спросил:

— Где Аммистамру хранит свои сокровища?

В том, что у правителя должна быть богатая казна, я не сомневался. В его покоях не нашли. Значит, хранит где-то в более надежном месте.

— В подвале. Я вам покажу, — произнес старик и пошел первым.