Народы моря

Я уже собирался зайти в шатер и прилечь, пока Нецер приготовит ужин, когда увидел, что со стены спускают две большие корзины. В одной был мальчик лет двенадцати, а в другой — старик с длинными седыми волосами, заплетенными в толстую косу, черной высоченной шерстяной шапке, длинной, почти до ступней, пурпурной рубахе, подпоясанной черной лентой, завязанной на левом боку, и кожаных башмаках с загнутыми вверх носаками, обладатели которых у меня ассоциируются с французскими пажами. Старик не подходил в пажи по возрасту, да и шапка и пурпур указывали, что он жрец высокого ранга, возможно, родственник табарну, который у хеттов еще и главный жрец, главный судья и главнокомандующий. Опираясь на длинный посох, загнутый сверху, и положив левую руку на плечо мальчика, жрец пошел в сторону моего шатра.

Мои воины смотрели на старика с интересом и надеждой. Пока что не выпущено ни одной стрелы, а значит, возможны переговоры. Если жители Хеттусы захотят откупиться, это устроит всех. Они останутся живы и свободны, мои воины станут богаче, не погибнув во время штурма хорошо защищенной крепости, и все соседи хеттов узнают, что мы победили.

— Ко мне гость, — сказал я Нецеру. — Приготовь хорошее вино и закуски.

У старика были светло-голубые, почти белые радужки, отчего казалось, что это бельма, что он слеп, но смотрел очень проницательно и как бы со всех сторон. Мне показалось, что в формате 3-D вращаюсь медленно перед ним, а старик заставляет наклониться вперед-назад, чтобы лучше рассмотреть детали. Это при том, что мы сидели друг против друга, а между нами был всего лишь низкий столик, простенький и легкий, на котором стоял серебряные кувшин с красным вином, два кубка и чаша с сушеным инжиром. В последнее время мне понравилось закусывать хеттское вино сушеным инжиром. Старею, наверное.

— Я — Цуббаллани, верховный жрец бога грозы Тешибу, — представился старик на египетском языке, на котором говорил почти без акцента.

Я назвал свое настоящее имя, которое считал греческим, но то ли греки пока не те, то ли мое имя они позаимствовали у другого народа. К имени скромно присовокупил знакомый хеттам титул табарну народов моря.

— Я думал, ты старше, — признался верховный жрец.

— Старики сидят дома, — поделился я жизненным опытом и процитировал, немного изменив, Виктора Цоя: — а война — дело молодых, лекарство против седин.

— Пожалуй, ты прав, — согласился он и перешел к делу: — Мне сказали, что ты — человек разумный, с тобой можно договориться.

— Смотря о чем, — сказал я. — У меня много воинов, и всем им нужна богатая добыча. Не зря же они прошли такой долгий путь к Хаттусе.

— Мы оставим вам всё, весь город. Заберем только своих богов и еду на дорогу и уйдем, — предложил Цуббаллани.

Я готов был к долгому торгу, но не к такому щедрому предложению, из-за чего меня пробило непреодолимое любопытство, соответствующее моему нынешнему возрасту.

— Почему уйдете? — спросил я. — Можете остаться. Мне не нужен ваш город, расположенный в таком неуютном месте.

— Давным-давно был у хеттов табарну Анитта. Он объединил все наши земли, в том числе победил Хаттусу и ее союзников. При захвате нашего города он потерял много воинов, поэтому приказал сравнять город с землей и поставить на его месте плиту с высеченным на нем проклятием: «Взращу здесь траву сорную. Если же кто поселится в Хаттусе, да поразит его гнев бога грозы Тешибу». До вашего прихода, несмотря на все беды, мой народ не хотел верить этому проклятию. Теперь у нас открылись глаза. Мы оставим вам всё и уйдем, — рассказал верховный жрец печальным голосом.

— И куда? — поинтересовался я.

— Пока не знаем, — ответил он.

Решив, что он не хочет говорить мне, боясь преследования, объяснил:

— Я не погонюсь за вами. Просто вы можете опять оказаться на моем пути, а я по две шкуры не снимаю.

— Я, правда, не знаю. Мы пока не решили, куда пойдем, — признался Цуббаллани. — Куда-нибудь, где боги перестанут гневаться на нас.

И тут мне пришла в голову интересная идея. Мои планы по переезду в Италию упирались в нежелание ахейцев уезжать из Милаванды и прилегающих к ней территорий. Они уже обжили те места. У каждого есть дом в большом городе и имение за пределами крепостных стен. Бросать всё это и начинать сначала в незнакомой местности желания никто не проявлял. Они уже и так наскитались. Среди дорийцев, особенно недавно присоединившихся к моей армии и не успевших разбогатеть, можно было бы набрать добровольцев, но они годились только для службы в армии, а для нормального функционирования государства нужна бюрократия — образованные люди, способные заниматься нудными делами. Такие были у хеттов. Если их образованность соединить с воинственностью дорийцев, может получиться жизнеспособное государство.