Народы моря

Вторым знатным пленником, стоящим на коленях перед моим шатром, был Джет. Его тоже поколотили, но не сильно. Синяк всего один, под правым глазом, да и тот не сильно заметен под поплывшей, вчерашней косметикой. Из-за черных и зеленых подтеков командир разгромленного корпуса «Птах» напоминает Арлекино, раскрашенного пьяным визажистом. Правая рука перевязана чуть выше локтя. Как мне доложили, туда попал камень из пращи, но кость не сломал. Судя по тому, как часто Джет облизывает пересохшие губы и сглатывает слюну, у него ярко выраженный, похмельный синдром. Может быть, благодаря перепою уцелел. Был бы трезвее, полез бы драться и погиб. У Джета в глазах богатая гамма эмоций, от безнадёги до веры в чудо, которые часто сменяют друг друга без всякой логичной последовательности. У живущих на берегах Нила во все времена проблемы с логикой. Видимо, все дело в реке, которая, вопреки здравому смыслу, течет по пустыне.

— Рад снова встретиться, Джет! — почти искренне произнес я.

— Я тоже! — криво усмехнувшись и еще менее искренне, произнес он.

— Мне сказали, что ты в фаворе у нынешней правительницы Таусерт. Уверен, что она не пожалеет золота, чтобы выкупить тебя. Для нее ведь не трудно дать столько золота, сколько ты весишь? — предположил я, прикинув, что командир корпуса потянет, как минимум, на центнер.

Фараона принято обожествлять, а вот его жен — только при его жизни. Даже мать фараона — это не так уж и высоко. Все знают, что Та-Кеметом сейчас правит женщина, но вслух никто не признает и считает оскорблением любое подобное утверждение. Так что мои слова — это еще и тонкая издевка.

— Разве что я похудею до одной мины, — опять криво усмехнувшись, пошутил он. — Моя семья выкупит меня, но не за такую огромную цену.

— Твой вес серебром? — поинтересовался я.

— Бронзой, — облизнув пересохшие губы, ответил Джет.

— Тоже хорошо, — согласился я. — Пойдем в шатер, выпьем за встречу. Заодно продиктуешь писарю послания своей семье и Таусерт.

— Мне надо умыться, — вставая с коленей, попросил он.

Чистоплотность у нынешних египтян в пример их потокам из двадцать первого века.

— Нецер, помоги господину привести себя в порядок и затем проведи в мой шатер, напои вином, — распорядился я, после чего перешел к другим пленникам.

Это были средние и младшие командиры корпуса «Птах». Кое-кого я знал в лицо, но уже не помнил имена. Странно было видеть врагов в своих бывших соратниках. Наверное, и им странно смотреть на бывшего сенни своего корпуса, ставшего командиром армии, разбившей их.

— Вас не продадут в рабство, — первым делом порадовал я. — Надеюсь, Таусерт заплатит за вас выкуп.

У фараонов принято выкупать попавших в плен воинов. Считается, что это повышает боевой дух армии и возвращает в строй опытных воинов. Утверждение спорное, но не мне лезть в Та-Кемет со своим уставом.

— На всякий случай напишите родным, — продолжил я. — Вдруг ваша правительница думает о вас так же плохо, как и вы о ней?!

В данную эпоху мужчине зависеть от женщины — это позор у всех народов, населявших Средиземноморье и его окрестности. Даже рабство более «престижно». Попадание в рабство считается наказанием богов, а вот зависимость от женщины — личным выбором. Как по мне, всё с точностью до наоборот.

К моему возвращению в шатер Джет успел привести себя в порядок, если считать таковым полное отсутствие макияжа на его лице, и осушить два кубка вина. Когда я заходил, Нецер наполнял кубок в третий раз. Лицо командира корпуса «Птах» излучало столько оптимизма, что, казалось, даже «фонарь» под правым глазом служил для подсветки этого состояния.

— Не поверишь, но я в первую нашу встречу почувствовал, что ты принесешь мне неприятности, — первым делом сообщил Джет.

— Не поверишь, но я верю тебе! — пошутил я, принимая от раба кубок с вином, разбавленным водой.

Начинать утро с пьянки — не самое умное решение, однако день складывался настолько удачно, что грех было не отметить это. Да и пребывание на солнце, пусть и не набравшем полуденной ярости, способствовало появлению жажды.

— Твоя военная карьера закончена? — полюбопытствовал я.

— Скорее всего, — согласился он. — Таусерт уж точно отправит меня на отдых. Это в лучшем случае. Я ведь был на хорошем счету у Сети. Кстати, благодаря тебе. Предыдущий небтауи был уверен, что мы с тобой дружили. Мать нынешнего убирает всех, кто был лоялен Сети, ставит своих.

— У нее очень шаткое положение? — спросил я.

— Да, — подтвердил Джет. — Ее сын слишком молод и слаб здоровьем, получил трон только благодаря ее отцу Пшеренамону, который сейчас верховный жрец Амона. Править должен был Сети-Мернептах, старший сын Сети, но вдруг умер во время траура по отцу, хотя был моего возраста. Был еще один претендент Сетнахт, младший сын Аменмеса, но его вовремя отправили на южную границу Верхней земли командовать корпусом «Сутех». Нубийцы опять бунтовали.

— Я заметил, что нубийцы бунтуют как-то слишком уж своевременно, — произнес я.