Народы моря

Мы проезжаем мимо них и начинаем спускаться вдоль южной стены города. Ее давно уже не ремонтировали. Стена почти не пострадала во время землетрясения, поэтому горожане не сочли нужным позаботиться о ней, только замазали трещины рядом с угловой башней. Под этой трещиной выдалбливают первую камеру, а метрах в двадцати от нее — вторую. К обеим камерам ведут деревянные галереи, накрытые сверху свежими бычьими шкурами, которые постоянно поливают морской водой, чтобы не загорелись. Угаритцы несколько раз пытались это сделать, не пожалев ни факелов, ни оливкового масла. Руководит работами Халкеус. Он настолько уверенно делает это, что я воздерживаюсь от советов, которые готов раздавать сутки напролет и забесплатно. И сколько дней продлятся работы, тоже не спрашиваю. Ответ был дан на второй день, когда Халкеус убедился, что в этом месте под стенами мягкий, пористый ракушечник. Работают три вахты по четыре часа через восемь. Такой щадящий график необычен для людей этой эпохи. Они привыкли работать по четырнадцать-шестнадцать часов с короткими перерывами на перекус.

— Нужны еще люди? — спросил я на всякий случай.

— Нет, — ответил Халкеус, — и так много тунеядцев.

Рабов у нас с излишком. Держим их на скудном пайке, но все равно уходит много еды. Надо бы продать часть, но работорговцы не появляются. Может быть, потому, что боятся купить пленных египетских солдат. Такого не продашь в Та-Кемете и не посадишь на весла галеры, которая ходит в эту страну, потому что там их сразу освободят. Более того, купца могут еще и оштрафовать за то, что издевался над отважными воинами доблестной и непобедимой египетской армии.

Пентаур направляет колесницу к берегу моря, где установлен мой шатер. Кормить вшей и клопов в домах припортовой слободы я отказался. Неподалеку от моего шатра на берег высунуты носами три галеры с острова Айнок. Они грузятся на Милаванду, куда отвезут часть трофеев. В сражении с нами они не участвовали. Да, отдали по требованию и продавали по желанию много вяленой рыбы египетской армии, но это бизнес, ничего личного. На рейде стоят мои суда. Они заканчивают погрузку самого ценного из того, что досталось мне, включая рабов — искусных мастеров из Каркемиша и Алалаха вместе с семьями. Я продолжаю создавать проблемы будущим археологам, которые, разрыв могилы этрусков, будут ломать голову, как на Апеннинском полуострове оказались в больших количествах люди самых разных галлогрупп из самых разных и далеких регионов? Завтра утром мои суда снимутся на Пуплуну. Пойдут по прямой, огибая острова Кипр, Родос и Крит с юга. По крайней мере, я надеюсь, что сделают так, а не будут тащиться вдоль материка.

Глава 100

В последние ночи мне снятся печальные сны. Причина печали не понятна, что печалит меня еще больше. Из-за этого сон у меня стал чуткий. Просыпаюсь по несколько раз за ночь из разговоров часовых, криков ночных птиц и прочих громких звуков. На этот раз меня разбудил разговор Нецера с кем-то. Мой раб убеждал собеседника, что я сплю, что лучше меня не беспокоить. Собеседник настаивал, что ему надо срочно увидеться со мной.

— Приведи его, Нецер! — крикнул я.

В шатре всю ночь горит масляный светильник, заправленный оливковым маслом. Из-за его вони каждую ночь я решаю, что больше никогда не буду кушать оливковое масло, но утром забываю об этом. Я сажусь на топчане, застеленном овчиной, беру со столика серебряный кубок с белым вином, смешанным с водой, делаю два глотка. Климат здесь такой влажный, что пить хочется постоянно. Через несколько минут всё выпитое появится на моем теле в виде пота.

В шатер заходит человек в темной тунике и черном плаще с капюшоном, который закрывает верхнюю часть лица, а на нижнюю отбрасывает тень, из-за чего и ее не видно, поэтому создается впечатление, что лица нет вовсе, только темное пятно. На ногах у визитера кожаные сандалии. Значит, знатный человек.

— Садись, — показываю ему на трехногую табуретку, стоявшую по другую сторону столика, и приказываю рабу: — Налей ему вина, Нецер.

Прийти ночью в одиночку знатный угаритец мог только по одной причине — чтобы предать своих. На тайные переговоры от лица всего города в первый раз приходят, как минимум, в сопровождении слуг.

— Что ты хочешь предложить? — спрашиваю я, когда Нецер наливает ему вина в серебряный кубок.

— Мы выдадим тебе Никмадду вместе с семьей, людей реки, кто уцелеет, и заплатим за его предательство медью, — выпаливает он и откидывает капюшон.

Черные курчавые волосы с легкой сединой, высокий лоб, прорезанный глубокими морщинами, что, по моему мнению, является признаком завистливого характера, властное лицо с длинным толстым горбатым носом, короткая борода, ровно подстриженная снизу. Я видел этого человека в свите правителя Угарита. Имя не помню, но вроде бы приходится родственником Никмадду.

— Что хочешь взамен? — задаю я следующий вопрос.

Чем выше будет цена предательства, тем серьезней надо отнестись к предложению. Если пытаются надуть, просят мало, чтобы не отпугнуть.