Народы моря

Обычно египтяне начинают сражение рано утром, чтобы к полдню, к жаре, закончить. Знатные люди привыкли в это время занимать место за обеденным столом в тени, а потом отдыхать. На этот раз изменили своей привычке. Может быть, ждали, когда солнце переместится по небу и перестанет слепить им в глаза, потому что мы располагались восточнее, а может, что скорее, зализывали раны после ночного переполоха. Мы ночью благополучно и без спешки вернулись в свой лагерь, а египтяне еще с час воевали со своими союзниками. Сколько было убитых и раненых, узнаем позже, но урон они с нашей помощью нанесли себе явно немалый. В основном пострадали простые воины, потому что знатные ночевали в центре лагеря, вдали от стычки. Строиться египтяне начали только часа через два после восхода солнца. Впереди колесницы. За ними лучники и пращники. В третьей линии копейщики, причем в центре стояли египтяне, а на флангах — союзники.

Под рев труб и бой барабанов все это воинство двинулось в нашу сторону. Издали оно выглядело грозным. Особенно колесницы, которые быстро набрали скорость и со свистом, гиканьем, криками понеслись на нас. Светлые лошади казались пенной волной, катящейся по полю. Эдакое «кавалерийское цунами». Красиво ехали, заглядеться можно. Пока не добрались до ям-ловушек. Зрелище сразу стало еще интереснее и уже совсем не грозным, а смешным. Когда колесо влетали в яму, кузов перекашивало и резко подкидывало, из-за чего возница и сенни вылетали из него. Двигаясь по наклонной траектории, они перелетали через притормозивших лошадей и приземлялись прямо перед копытами животных, возобновивших движение. Колесница к тому времени лишалась одного или двух колес и волоклась вслед за испуганными, неуправляемыми лошадьми. Если сенни и возница не сворачивали себе шею при падении, то конские копыта и колесницы добивали их. Каждый такой парный полет мои воины встречали громкими радостными криками.

— Присели! — скомандовал я.

Все шесть шеренг пикинеров опустились на левое колено, прикрылись щитами и выставили вперед свое главное оружие. Перед скачущими колесницами вырос длинный и широкий частокол. Ни одна нормальная лошадь на такой не полезет, сколько ее ни бей. У египтян были нормальные лошади. Возницы начали поворачивать, давая сенни возможность обстреливать нас из лука. Вот только переводить стрелы на закрытых щитами пикинеров глупо. Более разумным было стрелять в лучников и пращников, стоявших врассыпную позади фаланги. Те отвечали и были более результативными, потому что лошади — более крупная мишень, не имеющая возможности уклониться. Да и у экипажей колесниц возможностей уклониться и закрыться щитом было меньше, чем у моих стрелков. Я тоже выпустил полтора колчана стрел, убив десятка три лошадей и десятка полтора сенни. Возниц не трогал. Они, по большому счету, угрозы не представляют.

Обмен любезностями продолжался от силы минут пятнадцать, после чего примерно треть уцелевших колесниц понеслась в обратном направлении, огибая своих пехотинцев с флангов. Перед фалангой образовался широкий завал из человеческих и лошадиных трупов и сломанных или лишившихся тягловой силы колесниц.

— Встали! — приказал я.

Мой приказ понесся по шеренгам влево и вправо, и вслед за ним от центра к флангам поднимались воины. Первые три шеренги приготовили пики к бою, последние три — положили пики на плечо.

— Подойти вплотную к завалу! — отдал я следующий приказ.

И этот приказ понесся по шеренгам, после чего фаланга нестройно двинулась вперед. Завал был кривой. Я хотел было выровнять фалангу, но потом подумал, что так будет лучше. Пусть враг перебирается между сломанными колесницами и трупами, ломая свой строй.

Мои лучники и пращники обошли фалангу с флангов и заняли место перед ней, чтобы обменяться стрелами и камнями с коллегами из вражеской армии. Последние наступали как-то не очень активно. Видимо, судьба колесниц навела их на крамольные мысли. Да и по большей части стрелки были из союзных отрядов, явно не готовых умереть за Та-Кемет.

Зато вражеские копейщики наступали слажено и браво. Копья несли поднятыми вверх, опустив их только перед завалом. Там, как я и предполагал, строй копейщиков развалился на отдельные группы и так и не слился вновь, потому что помешали мои пикинеры. Застоявшись, они начали дружно работать длинными и тяжелыми пиками. Двигали ими не так быстро, как враги легкими копьями, но, благодаря большей длине, поражали на безопасном расстоянии. Редкому египетскому копейщику удавалось протиснуться между пиками и поразить моего воина. Обычно его закалывали до того, как дотягивался наконечником копья до щита, большого и крепкого, усиленного железными полосами.