Нарратор

— Ну да, конечно. Попытку выдать себя за чистую гордость, а на самом деле являющуюся грязным тщеславием, — я внимательно слушал, косо посматривая на Лилию. — Вид укоренившегося сознания собственного превосходства является, по-сути ни чем иным, как тщеславием. Прививаешь подобное убеждение другим, сопровождая скрытой надеждой, что оно таким образом обратиться в наше собственное.

Я глубоко вздохнул, усмехнулся и поправил пуговицу на пальто. Лилия смотрела на меня настороженным взглядом.

— А как же вид ложной гордости. Одержимость, отсутствие в себе каких-либо индивидуальных качеств, которыми люди могли бы наслаждаться. У тех, кого есть личное достоинство, напротив, видит недостатки ближних, мелькающих перед глазами. А любой убогий, у которого нет и толики, за что он мог бы гордится или тщеславиться, хватается за последнее — ближнего своего. Это дает опору. И вот он готов зубами держатся за все глупости и недостатки его окружения, — закончил я.

Она сразу подхватила.

— Единственным средством избавиться от всеобщей глупости — подтвердить таковую. Большинство мнений не заслуживают и секунды твоего времени. Мнение людей в большинстве случаев может иметь очень мало реального влияния. Если удасться отречься от этой общей глупости, то выиграет наша гордость. Зародится более натуральное поведение, — мы прошли мимо детей, а те, в свою очередь, всем видом показывали мне, чтобы мы не мешались.

Какое-то время шли в тишине. Как в друг Лилия начала говорить:

— Это скорее не мое дело. Но что с тем мальчиком из вашего класса? У которого убили родителей.

— Если бы я знал. После того случая он вроде еще сильнее закрылся в себе. Мне несколько раз после окончания школы писали, что он убил себя. Обвиняли и угрожали расправой. Но я не имею ни малейшего представления, что с ним теперь, — закончил я.

Лилия все это время пристально смотрела на меня, пытаясь понять, моих ли это рук дело. Я сохранял невозмутимость, не подавая и намека.

— Насколько нужно быть тщеславным, чтобы сделать такое, — я смотрел вперед, внимательно слушая каждое ее слово. — Знаешь, не совсем понимаю, почему я согласилась с тобой встретится, но сейчас вижу, что ты…, — на секунду она прервалась. — Забудь. Давай зайдем, возьмем кофе.

Я согласился и мы пошли в ближайшую кафешку. После прошли оставшийся путь, обсуждая сторонние вещи. Я рассказал про работу и что из интересного только вызов в участок. Она же вышла замуж за врача, с которым познакомилась, когда ходила на процедуры. Начала увлекаться выпечкой, что в какой-то момент переросло в маленький бизнес. А после забеременела, и на время пришлось забыть о интересах.

Мы так заговорились, что не заметили, как вернулись откуда начали. Лилия сразу повернулась ко мне и сказала:

— Знаешь, мне было приятно поговорить с тобой за столь долгий промежуток. Но, так или иначе, желаю тебе уда…

Я прервал ее, дабы опередить не желательный конец. И не обращая внимание на произносимые ею слова, начал говорить:

— У меня помимо работы есть небольшое кофе. Через неделю: я, Саша, Марк, Анфиса. Собираемся встретиться. Если есть желание, то буду очень рад увидеть там и тебя?

За всю встречу, Лилия наконец, показала искреннюю эмоцию, которой не проявляла доселе. Но она резко собралась и ответила:

— Хорошо. Я подумаю, через несколько дней дам ответ. Устроит?

— Да, — ответил я.

Я протянул ей руку. Она пожала ее и ушла в свою сторону.

Глава двадцать первая

“… — Вы считаете, что это совершил серийный убийца или это разные люди?

— Пока ничего не могу вам сказать, но эти три инцидента, скорее всего связанны. В ином случае, зачем всем троим нужно было подбрасывать тела.

— Понял вас. А как вы думаете, что за мотив у этого человека или людей? Это может быть месть, обида или здесь прослеживается гедонистическая цель?

— Также пока не могу сказать, только предположения. Но все версии прорабатываются.

— Спасибо за ответы. С нами был глава комитета…”

Я выключил двигатель, достал ключ и чуть повернулся.

— Это был скорее риторический вопрос. Пойти в парк, знаешь ли, — сказал я.

— Да брось, я тоже люблю парки аттракционов. Ну то есть любил до нашего знакомства. Чего ж не вспомнить старые воспоминания. А они как-раз начали работать, — сказал Никита.

— Я конечно здесь по немного другой причине, — сказал я.

— Да знаю. Лучше чем кто либо, — быстро ответил он.

— Окей, пойдем тогда, — закончил я. Закрыл машину и мы направились ко входу.