Нарратор

Внутри парка многое еще закрыто и только подготавливалось к работе, но некоторые ларьки и машины уже можно было посетить. Осматривая окружение вокруг, Никита резко начал говорить:

— Ох, навивает воспоминание. Помню подобные места. Вроде просто гуляешь, наслаждаешься прогулкой, запахами еды. Попкорном, особенно сильно выделяющимся на фоне всего остального. И вот в одним момент, — он дернул рукой, будто поймал муху в кулак. — Глаз цепляется за мужичка, отбившегося из общего потока. И настроение приобретает иной окрас. Теперь ты сконцентрирован на определенной цели, мыслях. Думаешь, что он будет делать дальше. Что ты будешь делать дальше, — Никита повернул голову на меня. — Милан, ты ведь понимаешь? А слава. Сколько после было славы. Ты тоже о похожем задумывался, правда ведь?

Я же осматривал проходящих мимо людей. Одни смеются от сказанной шутки, другие что-то покупают в ларьке, а дети так вовсе бегают в догонялки. Как вдруг, на секунду в глазах немного помутилось.

— Ты сказал слава. Думаю, я понимаю, но по-своему. Слава никогда не может погибнуть, какой бы она не была. Той, что тогда или имеющаяся прямо сейчас. Ибо дело, давшее ей начало, останется навсегда сохранившись за тобой, даже если ты не дашь ничего нового. Слава зависит от того, какой человек в сравнении. Твои же слова: “Глаз цепляется за мужичка, отбившегося из общего потока. И настроение приобретает иной окрас”. Действия, реакция создает ее. И какой они будут, такой и будет твоя слава. Поэтому, в сущности, она может быть относительной. Так что и ценность ее может быть относительной. Ценится не слава, а то, чем ты ее заслужил, — я достал руку из кармана и почесал лоб. — А касаемо прошлого… Задумываюсь, как никогда. Ты даже себе представить не можешь. И началось это, наверно, лет девять назад.

— Главное, что мы живем ради себя самих — в себе и для себя. Может, купим чего? Вроде как это одно из для чего ходят в подобные места, — сказал Никита.

Мы подошли к ларьку и сделали заказы. Я взял латте, а Никита капучино. После недолгого ожидания продавец отдал мне латте и Никитин капучино.

— Вот ваш кофе, — сказал продавец устало.

— Мой, тот, что в правой. Другой его, — сказал я, показывая на Никиту.

На что продавец сделал удивленное лицо, смотря на него.

— Ладно уж, ты ближе находишься, — сказал Никита.

Я возмущенно забрал стаканчик, и мы отошли в сторону.

— Пошли, что ли дальше пройдемся, — сказал я.

Отдал кофе, и мы направились дальше по парку. Через какое-то время, в тишине, попивая латте, Никита снова начал говорить:

— А этот парень, по-сути ищет счастья. Возможно, у него есть девушка или он студент. Копящий деньги на подарок или покупку диплома. Чем он отличается от нас с тобой? Мне кажется, ничем.

Я выбросил стаканчик в мусорку и засунул руки обратно в карманы. Наверно, то помутнение в глазах, появилось из-за погоды.

— А чем отличается мать, бьющая ребенка на людях. От матери, лелеющей своего вокруг людей? Да ничем. Обе хотят вызвать лишь одобрения окружающих. Убедить себя, что они поступают правильно, не смотря на способ. Так и здесь. Не важно как и для кого. Важно, удовлетворяет ли его это. Счастье — как важнейшее подпитка для гордости и тщеславия. У людей эти качества имеются в достатке. При том развиты они как раз у большинства, обладающих какими-либо данными для приобретения счастья. Но счастье может быть и вторичным, превратиться в таковую. Подобно тени, туману или озадаченности. И поэтому важно не само наличие счастье, а большую ценность должен иметь путь к этому счастью.

— Он сможет дойти до него? — спросил Никита.

— Возможно, оно уже превратилось в тень. Смотря на лицо, облитое усталости и потерянности, — я поправил руки в карманах. — Нет, скорее уже стало, но как давно, знает лишь он.

Неожиданно мне стало сложно идти. Мы подошли к забору, ограждающий гигантскую карусель, раскручиваюшую людей, вопящих от адреналина. И лежащей на земле полупереваренной еды по другую сторону забора.

— Что ж, понял тебя. Знаешь, я совсем не разочарован нашей встречей, — я удивленно взглянул на его. — Нет, правда. Это дало мне кучу возможностей, которых не было и не могло быть у меня без этого. Я не смог подняться бы до таких высот в химии. Не смог бы написать столько статей. Занять такую должность. Удовлетворять свой интерес. И в конце то концов, получить столько удовольствия, смотря на результаты. Как ты мне и сказал, я смог узреть истинную красоту.

Непонятная тяжесть все наседала.

— Ты запомнил, — низко сказал я.

— Повторюсь, то время имело свои плюсы, но то было тогда. И что лишь осталось, так это ностальгия, не более. Нынешнее положение дел меня всецело удовлетворяет и даже больше. Я нашел, что приносит мне несказанное удовольствие. Правда ведь ты так н… — я перебил его.

С каждым словом Никиты, мне становилось все тяжелее слушать, да так, что пришлось его перебить:

— Мне пора ехать. Ты остаешься или идешь со мной? Могу подбросить, если по-пути..

Никита томно выдохнул, смотря мне в глаза.

— Думаю, что на сегодня хватит. Успеется еще, — сказал Никита.