Нарциссы (СИ)

Когда Владимир Николаевич ушел из ее комнаты, Юля вновь задумалась об этом странном совпадении – о том, что они оба пытались убить себя, пусть даже у Владимира Николаевича это было только в мыслях. Юля жалела, что не может поделиться своими размышлениями с Сашей, ведь тогда она раскрыла бы и чужую, и свою тайну. А Юля не была уверена, что она готова рассказать Саше о том дне, когда напилась Донормила. Только одному человеку Юля рассказывала об этом, только одному, и даже не Тае. Это было очень давно, так давно, что Юля даже сомневалась, было ли это на самом деле.

========== 41. Восемнадцатое ноября ==========

Наступил ноябрь. Юлю, наконец, выписали из больницы, но родители продолжали таскать ее на прием к психологу два раза в неделю. Это было самое бесполезное времяпрепровождение в ее жизни. Психолог изо всех сил старалась забраться Юле в душу, но Юля-то знала, что ничего из этого не выйдет, потому что забираться некуда, потому что души у нее нет. Не было раньше, и тем более, нет сейчас.

Врачи также беспокоились из-за того, что Юля сильно сдала в весе. Она и до самоубийства была страшно худой, а теперь вообще напоминала выходца Аустерлица. Люди на улице часто недобро косились на нее, видимо, думая, что она наркоманка, но Юля не обращала на них внимания. У нее началась стадия полного равнодушия к тому, что произойдет в ее жизни. Все свое свободное время она проводила лежа в кровати и рассматривая тени на потолке. Сама мысль о том, чтобы заняться чем-нибудь, была тяжелее свинца.

Юля не возвращалась к учебе. Она собрала все свои учебники математики в аккуратную стопку и вынесла на балкон, чтобы больше никогда не видеть их, а тетради с лекциями выбросила в мусоропровод. Когда родители начинали намекать, что скоро ей придется вернуться к учебе, Юля прямо отвечала, что этого не будет. Родители молчали. Они все еще боялись провоцировать ее. Видимо, психолог посоветовала им не давить на нее. Но Юля знала, что однажды их терпение закончится, причем закончится довольно скоро.

Несколько раз Юля пыталась представить, что было бы, если бы она снова вернулась на учебу. Первое время она бы только и слышала за своей спиной что-нибудь вроде: «Глядите, это та самая девка, которая пыталась самоубиться!». Преподаватели разговаривали бы с ней тихо и ровно, не нагружали бы заданиями и по возможности старались бы делать вид, что Юли вообще не существует. А как бы вел себя Виктор Валентинович? И тут же руки сводило болезненно судорогой, а желудок скручивало. Юля старалась не думать о Викторе Валентиновиче, просто не позволяла себе думать о нем, потому что тогда ее следующей остановкой стал бы дурдом. А, Юля, хоть и была равнодушна к своему будущему, не хотела провести остаток жизни в психушке. Потому что этот остаток может оказаться долгим.

Юля знала, что ее жизнь уже никогда не будет прежней, никогда не вернется в прежнее русло. Ее жизнь уже не станет такой спокойной, какой была до Виктора Валентиновича и не станет такой счастливой, какой была с ним. Ее жизнь будет бесцветной и однообразной, пустой и часто болезненной. Юля наблюдала из окна своей спальни за медленным умиранием природы и ощущала в этой картине какую-то близость своим внутренним ощущениям. Она наблюдала, как роняют последние листья деревья, и успокаивалась.

«Все умирает, - говорила она себе. – И я умерла».

А на второй неделе ноября выпал первый снег, который подарил Юле еще более сильное ощущение покоя и смирения. Она словно сама засыпала, впадала в долгую спячку вместе с природой, вот только она осознавала, что от этой спячки уже никогда не проснется. Для природы наступит весна, а для нее уже не наступит, для нее уже ничего не изменится. Ну и пусть. Это уже совсем не страшно. Страшно только то, что она больше никогда не увидит Виктора Валентиновича, а остальное – совсем не страшно.

Пошел уже второй месяц после ее самоубийства, и видимо, психолог решила, что Юле пора возвращаться к повседневным делам и обязанностям, чтобы ее жизнь скорее наладилась. Психолог считала, что это поможет Юле быстрее залечить рану и осознать, что жизнь продолжается, что мир продолжает жить.

Но нет, мир Юли был мертв.

Тогда же Юля снова поругалась с родителями. По наущению психолога родители в два горла принялись убеждать ее вернуться в университет. Родители снова начали срываться на ней, срывать свой гнев и обиду на нее за то, что она причиняет им столько проблем.

«Вы сами виноваты, - хладнокровно думала Юля. – Если бы вы дали мне умереть, многих проблем вы могли бы избежать».

Ничего из этого она не стала говорить им. Юля вообще стала говорить намного меньше, она совсем перестала кричать. Ее горячность, ее взрывной характер поменялся на полностью противоположный. Юля стала тихой, отстраненной, холодной.