Нарты. Эпос осетинского народа

Хитрость, и прозорливость Сатаны и Сырдона характеризуются словами: «Хитрость неба и чародейство земли».

О бедно одетом герое: «Со свернутыми ноговицами и со стоптанными арчи»[17].

О множестве говорится: «Сто раз сто и тысячу раз сто».

Эта же склонность к парным сочетаниям наблюдается и при употреблении имен: «Терк и турк», «Кайтар и Битар» и др. Некоторые из парных сочетаний являются синонимическими параллелизмами, когда оба слова или сочетания слов заключают одно и то же понятие, выраженное разными словами.

Нам остается вкратце остановиться на вопросе о жанре и метрическом размере сказаний.

Героические нартовские сказания — «кадаг»[18] — среди других фольклорных жанров занимают совершенно обособленное место не только по содержанию, но и по манере исполнения. Они, с одной стороны, противостоят «аргъау» — сказке, с другой — «зараг» — песне (исторической, застольной и пр.). От сказки «кадаг» отличается тем, что он поется, а не рассказывается, от «зараг» — тем, что он поется в сопровождении музыкального инструмента (скрипки или арфы) и имеет совершенно особую мелодию. По типу «кадаг» исполняются только нартовские и даредзановские (идущие из Грузии) сказания, а также несколько героических песен («Сказание об Одиноком», «Сказание об Анзоре Анзорове», «Сказание о Дзамболате Дзанаеве» и др.). Песни об исторических героях (Чермена, Хазби и др.) не называются «кадаг» и исполняются без музыкального сопровождения.

Характер исполнения «кадага» дает право думать, что он облечен в поэтическую форму и ему свойствен стихотворный размер и ритм. Между тем, обращаясь к имеющимся записям «кадага», мы видим, что почти все они имеют форму прозаических рассказов, по внешнему виду ничем не отличающихся от сказок. Откуда такое противоречие? Насколько можно судить, оно вызвано следующими двумя причинами. Первая заключается в том, что большинство записывающих само просит сказителя не петь, а рассказывать, так как в этом случае сказителя можно останавливать, переспрашивать, просить повторить, что при пении совершенно исключено. Вторая причина заключается в том, что поэтическая форма «кадаг», хотя она несомненно существует, не выдержана, во всяком случае в исполнении новейших рапсодов, строго до конца. При рассказывании не улавливается стихотворно-ритмический размер «кадага», и он невольно записывается как прозаическое произведение.

Но, поскольку существуют записи целых песен в стихотворной форме (например, песни об Ацамазе, о Маргудзе, записанные М. Тугановым), поскольку даже в прозаических записях попадаются отдельные куски с правильным ритмическим членением, есть все основания ставить вопрос о метрике осетинского «кадага». Проведенный весной 1941 г. в Дзауджикау съезд сказителей дал для этого дополнительный ценный материал.

Анализ типических и лучших образцов песенных записей привел нас к следующим выводам: существует не один, а несколько размеров песенного стиха; каждое сказание, посвященное тому или иному герою, имеет свою мелодию. Наиболее распространенный тип песен характеризуется следующим:

1. Число слогов в стихе колеблется от 9 до 13. Именно это число слогов свободно укладывается в большинство нартовских мелодий. Правда, сказители иногда включали в музыкальную фразу большее количество слогов, но это производило впечатление напряженности и перегрузки.

2. После 5-го или 6-го слога обязательна цезура.

3. Каждое полустишие имеет, как правило, одно главное ударение.

4. Главное ударение полустишия тяготеет к его началу, но может стоять также в середине, а иногда (очень редко) и в конце.

5. Избегается соседство двух ударений равной силы.

Рифма, как концевая, так и внутренняя, не характерна для «кадага». Правда, есть тенденция ставить в конце каждой строки сказуемые с одинаковыми окончаниями, что создает впечатление рифмы. Все эти наблюдения имеют предварительный характер. В деле изучения мелодики, ритмики и поэтики осетинского нартовского эпоса предстоит еще большая работа. Задача фольклористов, занимающихся нартовским эпосом, состоит в том, чтобы произвести полные записи и публикации этого памятника народов Северного Кавказа и дать ему научное истолкование.

В. И. Абаев, Б. А, Калоев

КОММЕНТАРИИ [19]

Авсароны — миф. из авд-сарон— ‘семиглавый’, название великанов.

Авсург —легендарный конь.

Адайхох — гора в Северной Осетии.

Адат — араб, обычай, неписаный закон. Нормы обычаев народов Кавказа, выработанные в течение многих веков.

Алдар — владетель, феодал, князь.

Альчик. — бабки.

Аминон — миф. привратник царства мертвых. «По дороге в загробный мир около моста сидит какое-то существо Аминон, которое спрашивает дух покойника, что он сделал на свете хорошего и дурного, и указывает праведному путь в рай» (В. Ф. Миллер. Осетинские этюды. М., 1886, Ч. 2, стр. 246—247).

Арвырасугд — доел. ‘Небесная красавица’. Бабушка двух мальчиков-близнецов — Ахсара и Ахсартага, сыновей нартовского героя Уархага (см. Уархага).