Нарушенная клятва

8. Рэйлан

Я отвожу Риону обратно в современный особняк Гриффинов на Золотом побережье. Это дворец из стекла и стали, памятник тому, как их семья росла и процветала в Чикаго.

Когда мы входим в огромную, светлую кухню, я вспоминаю, что именно здесь мы с Рионой впервые встретились. Я оглядываюсь на нее, чтобы убедиться, что она думает о том же. Я ловлю ее взгляд, отчего на ее бледных щеках появляется небольшой розовый оттенок.

Не знаю, почему я получаю такой кайф от того, что она так возбуждается. Наверное, потому что она так старается всегда сохранять безупречное спокойствие. Она как будто бросает мне вызов. А я всегда был из тех, кто принимает вызов.

Имоджен Гриффин как раз заканчивает завтракать. Она уже одета для дня в одно из тех стильных платьев в деловом стиле, ее светлые локоны гладкие и ровные, как стекло.

Риона и ее мать очень похожи. Риона немного выше, у нее рыжие волосы, а не светлые. Но глядя на Имоджен, вы словно заглядываете на двадцать или тридцать лет в будущее Рионы — доказательство того, как изящно она будет стареть. Как культовая актриса, которая, кажется, со временем становится только царственнее.

Я мог бы догадаться об этом, даже не видя Имоджен, хотя Риона слишком упряма, чтобы позволить себе выглядеть не лучшим образом.

Имоджен сразу же подходит к Рионе и целует ее в щеку.

— Как ты, милая? — говорит она. Имоджен нежно проводит рукой по волосам Рионы.

Я с удивлением вижу, что Риона позволяет ей это. На самом деле, она на мгновение прижимается щекой к щеке матери. Она явно уважает Имоджен.

Но она все еще не хочет признать, что кто-то, пытающийся убить ее, хоть как-то повлиял на нее.

— Я в порядке, мама, — говорит она.

— Имоджен Гриффин, — говорит она, протягивая мне свою тонкую руку.

— Рэйлан Бун.

— Спасибо, что пришли помочь нам, — говорит она. — Данте очень хорошо о вас отзывается.

— Я удивлен, — говорю я. — Обычно он такой честный.

Имоджен улыбается, ее голубые глаза смотрят на мои.

— Он честен, — говорит она. — Я стала доверять ему. Меня не перестает удивлять, как даже самые злейшие враги могут стать друзьями. Или наоборот.

Она проверяет изящные золотые часы на запястье.

— Мне пора идти, — говорит она. — У меня заседание совета директоров Чикагской библиотечной ассоциации. Риона, Батчер и Мичем здесь, чтобы присмотреть за всем.

Я предполагаю, что это ее команда охраны. Я планирую осмотреть их перед уходом, хотя уверен, что Гриффины очень тщательно следят за тем, кого нанимают на такую должность.

Риона уже раскладывает свою работу на маленьком столике в комнате для завтрака. Очевидно, что она намерена сразу же погрузиться в работу.

Я восхищаюсь ее трудовой этикой. Хотя наблюдать за ней довольно утомительно, она не высыпается.

Каллум заходит на кухню как раз в тот момент, когда его мать собирается уходить. Мама целует его в щеку, почти точно так же, как она поцеловала Риону. Всегда забавно наблюдать за маленькими привычками в семьях, жестами, передающимися по наследству, как негласный код, который узнают только члены семьи.

— Как Майлз? — спрашивает она его.

— Фантастически, — отвечает он. — Я думаю, они с Аидой — родственные души. Они только и делают, что дремлют, обнимаются и едят.

— Тебе лучше вставать с ним по ночам, — предупреждает Имоджен. — Не оставляй все на Аиду.

— Ты правда думаешь, что она это допустит? — Каллум смеется.

Имоджен улыбается.

— Нет. Скорее всего, нет.

Имоджен прощается с нами, а Каллум наливает себе чашку кофе из большого заварника на безупречной столешнице из белого мрамора.

— Хочешь? — спрашивает он меня.

— Нет, спасибо. Я только что выпил чашку.

— Как дела с охраной? — спрашивает он меня, бросая взгляд на Риону, которая уже склонилась над своей работой.

— Отлично, — говорю я.

— Правда? — я слышу его легкое недоверие.

— Конечно, — я ухмыляюсь. — Что может пойти не так, следуя за Рионой двадцать четыре часа в сутки, постоянно рядом с ней, следя за каждым ее движением, держась рядом с ней, как будто я хирургически прикреплен? Как она может не наслаждаться этим?

Риона не удостаивает это ответом, она продолжает смотреть в свои бумаги. Но я все равно чувствую, как от нее исходит презрение. Каллуму приходится прилагать усилия, чтобы не рассмеяться.

На более серьезной ноте я спрашиваю:

— Как долго эти парни, Батчер и Мичем, работают на вас?

— Шесть лет Батчер и восемь Мичем, — говорит Каллум. — Мы можем им доверять.

— Хорошо, — я киваю. — Просто проверяю каждую вещь.

— Я ценю это, — говорит Кэл.

— Ты готов встретиться с брокером?

— Определенно.

Кэл допивает кофе и ставит кружку в раковину. Я могу сказать по темным теням под его глазами, что он сказал матери правду, он определенно вставал с новорожденным. Невозможно скрыть этот изможденный, но счастливый вид новоиспеченных родителей.

— Мы вернемся через пару часов, — говорит Каллум Рионе.

— Не спеши, — отвечает она, по-прежнему не поднимая глаз.

— Я могу повести, — говорю я Кэлу, когда мы выходим на широкую, извилистую подъездную дорожку, где я оставил Эскалейд.