Нарушенная клятва

— Спасибо, — говорит Каллум. — Это, наверное, к лучшему. По дороге сюда я чувствовал себя, как зомби.

Я сажусь за руль, а Кэл забирается на пассажирское сиденье, потирая внутренние уголки глаз.

— Я не знаю, что это такое прерванный сон, — говорит он. — Даже если ты спишь восемь часов, это не одно и то же.

— Нет, — говорю я. — Даже близко нет.

Я больше никогда не сплю по восемь часов подряд. Слишком много ночей я спал на песке, камне или грязи, постоянно приходилось держать ухо востро, чтобы не прервать сон, тот вид прерывания, который может убить тебя. Ты никогда по-настоящему не восстанавливаешь тот глубокий и мирный сон.

— Так кто этот парень, с которым мы собираемся встретиться? — спрашиваю я Кэла.

— Он соединительное звено, — говорит Кэл. — И он отвратительный кусок работы. Ты вооружен?

Я киваю.

— Всегда.

— Хорошо. Я тоже. Надеюсь, до этого не дойдет, но я не уверен, что он захочет сотрудничать.

Кэл направляет меня, пока я везу нас в Ривердейл. Это на крае юга города. Чем южнее мы едем, тем больше становится старых, бедных и обветшалых кварталов. Вместо возвышающихся высоток я вижу приземистые бетонные многоквартирные дома, забитые досками предприятия и разгромленные автобусные остановки.

Сам Ривердейл кажется малонаселенным по сравнению с центром города. Большая часть территории занята железнодорожными складами, свалками и промышленными объектами, включая огромную станцию очистки сточных вод.

Каллум говорит мне ехать в сторону железнодорожных путей компании Union Pacific.

— Вон там, — говорит он, указывая на то, что выглядит, как заброшенный склад. Все окна разбиты, а металлические бока покрыты, похоже, граффити за двадцать лет, цвета и узоры настолько плотные, что трудно понять, что на них должно быть изображено.

— Машина будет здесь, когда мы вернемся? — скептически спрашиваю я.

— Кто знает, — Каллум пожимает плечами.

— Здесь все еще ходят поезда?

— Да, — говорит Кэл. — Их чертова тонна. Наверное, пятьсот в день. Их оставляют на путях на ночь. Потом парни, которые работают на железнодорожной станции, сообщают другим парням о том, что находится в вагонах. И если это что-то стоящее: оружие, телевизоры или дизайнерские туфли, оно пропадает в ту же ночь. Железные дороги застрахованы, поэтому они скорее сэкономят деньги на безопасности, чем попытаются предотвратить пропажу груза.

— А твой брокер, как его зовут?

— Циммер, — говорит Кэл.

— Я так понимаю, он содействует кражам и находит дом для товаров.

— Верно, — говорит Кэл. — Именно он посредник.

Мы выходим из машины и идем по разбитому тротуару пустого участка. Трудно поверить, что внутри склада кто-то есть, но когда Кэл трижды стучит в металлическую дверь, она со скрипом открывается почти сразу.

Высокий и толстый вышибала молча смотрит на нас. Его голова такая большая и круглая, что его маленькие поросячьи глазки, просто щели в плоти лица.

— Пришел к Циммеру, — спокойно говорит Кэл.

Вышибала похлопывает нас по плечам руками, удивительно маленькими для его огромной фигуры. Даже такая физическая нагрузка заставляет его тяжело дышать.

— Оставьте оружие там, — ворчит он, указывая на картонную коробку, поставленную на табурет.

Каллум безропотно опускает свой глок в коробку. Мне не очень нравится разоружаться в незнакомом месте, но если такова цена за вход, думаю, у нас нет особого выбора.

Я опускаю пистолет и следую за Кэлом в тусклый склад.

Здесь какой-то странный клуб. Я вижу несколько пыльных диванов и кресел, и целую кучу игр. Бильярдный стол, аэрохоккей, настольный футбол и три отдельных телевизора с игровыми системами. Дюжина ребят от подростков до двадцатилетних валяются без дела, убивают друг друга в Call of Duty и уже пьют, хотя сейчас десять часов утра.

Каллум направляется прямо к парню, которому не больше двадцати двух лет. На нем рваные джинсы-скинни, безразмерная толстовка Fila и кроссовки Yeezy. Он пыхтит вейп и выглядит не в себе.

— Доброе утро, — вежливо говорит Кэл.

Циммер медленно кивает ему.

— Мы можем поговорить наедине? — говорит Кэл.

— Ты можешь говорить все, что хочешь, — лениво говорит ему Циммер.

— Это для моего личного пространства, — холодно отвечает Кэл. — Не твоего.

Циммер смотрит на него суженными, налитыми кровью глазами. Но через минуту он поднимается с огромного кресла-мешка, на котором сидел, и ведет нас в дальний угол склада. Здесь мы все можем присесть на секционный диван неопределенного возраста и цвета. Честно говоря, я бы предпочел не садиться, так как он испачкан загадочными жидкостями. Но на такие жертвы приходится идти, когда ты гость гангстера.

Циммер растянулся на своей стороне дивана. Мы с Кэлом сидим под углом девяносто градусов.

— Ну что? — говорит Циммер, делая очередную длинную затяжку из своего вейпа.

Без предисловий Кэл говорит: — Я хочу знать, был ли ты посредником в убийстве моей сестры.

Циммер выдыхает шлейф густого белого дыма. Он вырывается из ноздрей и рта одновременно. Его глаза смотрят сквозь дым, темные и сверкающие, как у дракона.

— Если бы я выдавал такую информацию, каким бы я был брокером, мать его? — говорит он.