Нарушенная заповедь

После тщательного взвешивания всех «за» и «против» Кристина пришла к компромиссному варианту: подумать обо всем этом с утра. А воображение уже рисовало картины будущей фирмы. Небольшой уютный офис, полная противоположность аквариуму риелторской фирмы в Рослани. Неяркие цвета, округлые формы. Кабинет директора, небольшой стол розового бука, бордовое кожаное кресло… В голове запульсировали аккорды «Кармины Бураны», и Кристина провалилась в сон.

* * *

«Вы так сильно любите своего сына?» А действительно, люблю ли я его? Любил? Тимур вырулил на загородную трассу и прибавил скорость. Он никогда не думал об этом. Наверное, все-таки любил. Но считал ребенком. Еще пока не личностью. Артему хотелось доказать, что он личность, хотелось, чтобы с ним считались, как со взрослым, чтобы им и его поступками гордились. Особенно отец. А тот, сам того не осознавая, подавлял сына своим авторитетом; не желая вникать в его мысли, отделывался фразами, смысл которых порой оставался за пределами понимания ребенка. Взять хотя бы разговор о белках. В колонии Тимур восстановил его в памяти вплоть до интонаций своего голоса. Прокрутил в голове, попытавшись встать на позицию сына, и ужаснулся – ведь он практически открытым текстом заявил, что для достижения личных интересов хороши любые средства, вплоть до убийства! Если бы можно было обратить время вспять! Тимур, пусть даже ценой ссоры с отцом, попытался бы внушить сыну… Опять внушить! Не внушить, рассказать, объяснить простыми словами, что убийство – даже белки – недопустимо. Что нужно поступать со всем живым на земле так, как тебе хотелось бы, чтобы поступали с тобой. Но он этого не сделал, и в результате его сын, его маленький Артемка, превратился в хладнокровного убийцу. Прав был поэт: «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется…»

Процесс превращения был долгим, и семь лет назад у Тимура был шанс остановить его.

В тот день он вернулся домой немного раньше обычного – без причины, просто так. Как обычно, поднялся на второй этаж по наружной лестнице, окликнул Ольгу. Дверь в спальню была открыта. Первое, что бросилось в глаза, – спина сына, сутулая, с торчащими, словно обломки крыльев, лопатками. Он обернулся, пряча руки за спиной:

– Папа…

Отошел в сторону, Тимур увидел лежащую на кровати Ольгу. И мир рухнул.

Он взял вину на себя, попросив отца Карины отправить Артема в Швейцарию. Все документы были оформлены, поэтому особого труда это не составило. Поступи он тогда по-другому, три человеческие жизни были бы спасены, не искалечены еще две. Ведь бесследно для человеческой психики подобные происшествия не проходят. И если у Аси, судя по всему, намечаются положительные тенденции, то позиция ухода от реальности, выбранная Кристиной, беспокоила его. По рассказам Рыбака, Кристина была отпетым трудоголиком. Ей бы сейчас с головой нырнуть в абсолютно новую работу, и тогда грустные события последнего времени отошли бы на задний план. Разговор о консалтинговой фирме был подобен упавшему в сонный пруд камешку. Чтобы порожденные им волны не угасли, Кристину обязательно нужно поддержать. Отказывается? Ее право. Он найдет способ быть ей полезным.

Глава 40

В комнате Женьки давно погас свет, а Кириллу никак не удавалось заснуть. Да и как тут заснешь, если в мысли, да что в мысли – во всю его жизнь постоянно вторгается сорвавшийся со скалы автомобиль? Поначалу вызывая лишь досаду, он превратился в нарыв, требующий срочного вмешательства специалистов. Кирилл не являлся сторонником самолечения, но тут вопрос был весьма щепетильный. То ли автомобиль существует в действительности, то ли это плод его воображения. Варианты предусматривали абсолютно разное развитие событий.

В первом случае нужно сообщить в полицию, и одним пропавшим без вести будет меньше. И хотя мистику и оккультные науки Симбирский не уважал, считая их чистейшей воды шарлатанством, в последние дни его не раз посещала мысль, что все его видения – не что иное, как желание неупокоенной души подать весточку родным.

Из второго же случая вытекала необходимость визита к психиатру. И чем скорее, тем лучше. Если бы он раньше обратил внимание на эти тревожные симптомы! Ведь он чуть не потерял сына. Именно страх за Женьку заставлял его прибегнуть к превентивным мерам, которые воспринимались подростком как родительский диктат и в конце концов толкнули его на побег. Сам того не желая, он объявил сыну войну, и тот, понимая, что пока не готов победить в этой войне, просто покинул поле боя. Сейчас отношения находятся в состоянии более-менее устойчивого равновесия. Кстати, во многом благодаря двадцати пяти миллионам, ставшим поводом для гордости сына за отца.

Происшествие с автомобилем, реальное ли, вымышленное ли, имело один плюс: оно вытеснило галлюцинации со сценами гибели сына. Но дальше так продолжаться не может. Решено: завтра же отправлю Малика в разведку. Хотя почему завтра? И Кирилл потянулся за телефоном.