Нарушенная заповедь

Прошел год после смерти Карины. Снова настал май, не принеся с собой ничего, кроме оглушающей, абсолютно не майской жары. Тимур просматривал у себя в кабинете заявку на получение кредита. Пять миллионов долларов. Вроде все в порядке. Сумма? Бывали и больше. Залог вполне надежный – новенький, только что сданный в эксплуатацию пансионат на Южном берегу Крыма «Афродита», стоимость которого превышает требуемую сумму почти в три раза. Оценщики надежные, страховка – не подкопаешься, да и своя служба безопасности все прошерстила, вроде никаких препятствий нет. А интуиция заставляет раз за разом откладывать заявку.

– Если что, мы ничего не теряем, – сказал Лигов, видя колебания шефа. – Обзаведемся за треть цены недвижимостью в Крыму, расширим, так сказать, сферу деятельности.

Это все правильно, и против расширения этой самой сферы акционеры – Тимур был уверен на 99 процентов – выступать не будут, и все-таки червь сомнения его грыз. Причем червь довольно солидный, величиной с небольшого удава. И тогда он решил поехать в Крым лично и на месте посмотреть, что за зверь такой эта Афродита. Для чистоты эксперимента не стал заранее бронировать отель. Просто присмотрел в Интернете несколько довольно приличных гостиниц и убедился в наличии свободных мест.

Замерший в ожидании летнего сезона, Крым встретил его насупившимся небом. Порывистый ветер срывал с деревьев и пригоршнями бросал в лицо бело-розовые лепестки миндаля.

В первой же гостинице – маленьком частном пансионате на десять номеров – его встретили настолько радушно и в то же время почтительно, что искать чего-то более престижного и комфортабельного не захотелось. Наскоро смыв с себя дорожную пыль, Тимур переоделся в белую футболку и льняные брюки, надел сандалии на босу ногу. Сейчас бы еще в море искупаться… Он с сомнением посмотрел на тучи, несущиеся по низкому небу, абсолютно не стыкующемуся в его представлении с югом.

– Море? – девушка на ресепшн одарила его жемчужной улыбкой. – Ближе всего через парк санатория. Пройдете немного по дороге и увидите ворота.

Парк был чистый, слегка запущенный, хотя запущенность казалась, скорее, нарочитой, искусственной, призванной создавать впечатление первозданной дикости. Свернув с дорожки, выложенной брусчаткой, он прошел несколько метров по тропинке, которая, как ему казалось, должна была вывести к морю, и очутился в сосняке. Огромные стволы корабельных сосен, почти полностью лишенные веток, заканчивались наверху пышными султанами, скрывавшими хмурое небо. Землю устилал пружинящий под ногами хвойный ковер, усыпанный ярко-рыжими огрызками шишек. Белки? Порыв ветра запутался в кронах, зашумел, пытаясь освободиться. Перед глазами возник осенний парк, облетевшая листва и деревянный стук ореха об орех. И в тот же момент, словно вторя воспоминаниям Тимура, откуда-то сзади донесся мужской голос:

– Белка!

Голова машинально запрокинулась, взгляд скользнул по веткам.

– Это они меня зовут! Белка – это я!

Обернувшись, Тимур увидел девушку в джинсовой юбке до колен, белой блузке и легких джинсовых же тапочках-балетках. Она стояла под сосной, прижавшись спиной к стволу. Тонкие черты ее лица, покрытого нежным загаром, были смутно знакомы. А еще вдруг, абсолютно некстати, подумалось о том, что верхнюю пуговку на блузке можно и расстегнуть, а то девушка похожа на чеховского человека в футляре. Тимур попытался улыбнуться, но не успел, потому что долго собиравшийся дождь выбрал именно этот момент, чтобы в полном смысле этого слова обрушиться на землю. Это был абсолютно необычный дождь. С неба лились потоки воды, воздух стал молочно-белым. Струи колотили по лицу так яростно, что заныли зубы.

– Идите скорее сюда, – закричала девушка, – а то промокнете!

Вторая половина фразы явно была лишней, потому что промокнуть еще больше Тимур даже при самом большем желании не смог бы. Наверное, такие чувства испытывает последователь учения о здоровом образе жизни, с головой окативший себя поутру водой из ведра. И все-таки он шагнул к девушке. Сосновая крона оказалась плохим укрытием – струи дождя заливали ее лицо, блузка намокла и четко обрисовывала тело. Волосы прилипли к щекам и плечам. Вокруг изящных щиколоток бурлили потоки, закручиваясь водоворотами.

– А почему белка? – спросил он, поскольку надо было что-то спросить.

– У меня фамилия – Белкина. Белка. А вообще я Ольга. Я вас помню. Вы Тимур Михайлович, да?

Он кивнул, лихорадочно вспоминая: Белкина… Ольга Белкина…

– А как Артем поживает?

При упоминании о сыне картинка сложилась, он вспомнил воспитательницу из «пионерлагеря» под Алуштой, докладывающую в кабинете начальника о том, что произошло с Артемом в пещере.

– Константиновна! Вы Ольга Константиновна!

Глаза ее широко распахнулись.

– Вы запомнили?