Нарушенная заповедь

По больничным коридорам гулял запах гречки. Рыбак вдохнул и замер: запах тот самый, из детства. Гречневая крупа была продуктом дефицитным, поэтому мама готовила ее редко. Отмеряла ровно стакан, высыпала на стол и пальцем – быстро-быстро – отделяла мусор и черные крупинки от хороших ядрышек. Потом обжаривала на сковородке, высыпала в кастрюлю, наливала ровно два стакана воды и ставила варить. И уже совсем скоро запах, зародившийся в недрах кастрюли, становился самостоятельным и отправлялся гулять по квартире. Гулял долго – пока каша варилась, пока дремала, завернутая в теплое одеяло. И только когда мама ставила на стол тарелку с горкой каши, в середине которой, в углублении, желтела масляная лужица, запах возвращался. Он клубился вокруг стола, и Ваня ел его вместе с кашей. С тех пор ему не довелось попробовать такой – маминой – каши. Все, что варили в столовке, что пытался варить он сам, не шло ни в какое сравнение. То ли гречка стала другой, то ли масло, то ли вода. А может, все вместе взятое. Однажды, поздравляя мать с каким-то праздником, на традиционный вопрос: «Ты еще жениться не собрался?» Иван ответил, что женится только на женщине, которая сварит ему кашу из детства. Похоже, больничный повар – и есть его судьба. Интересно, умеет ли Ася варить кашу? Кристина так точно не умеет. Иван улыбнулся своим мыслям.

– Можете не улыбаться, – донесся до него возмущенный голос. – Вы что, не прочитали на входе, что в тихий час посещение больных запрещено?

– Каюсь, не прочитал, – сказал Иван. – У вас тут так здорово пахнет и такие милые девушки работают, что поневоле читать разучишься, – и он снова улыбнулся, на этот раз медсестре, невысокой худенькой женщине в сиреневом костюме. – Я, собственно, не к больным, я к вам.

– Ко мне? – женщина отступила на шаг и неожиданно зарделась.

– Так точно, – кивнул Иван и достал из кармана удостоверение директора ЧОПа. Для более ответственных случаев у него имелись «настоящие» корочки подполковника полиции, но тут случай был простым. Опыт подсказывал – судя по румянцу медсестры, она готова оказать любую помощь. И опыт не подвел: когда спустя десять минут Иван покинул больницу, в нагрудном кармане у него лежал листок с адресом Анастасии Субботиной. К сожалению, мобильный телефон в истории болезни указан не был.

Садясь за руль, Рыбак обнаружил забытый на пассажирском сиденье мобильник и мысленно пожурил себя за опрометчивый поступок. Вид преспокойно лежащего в закрытой машине телефона может даже ангела ввести в искушение. А ездить зимой с разбитым окном не очень уютно. К тому же было бы очень жаль остаться без телефонной книги. Хотя все ответственные номера Иван неизменно дублировал в записной книжке, пользоваться ею не любил.

Ася жила неподалеку. Вот и супермаркет, в который она шла перед тем, как оказаться в больнице. Может, заехать, купить какой-нибудь тортик или коробку конфет? При других обстоятельствах Рыбак так бы и поступил, но сейчас…

Взбежав на третий этаж, Иван нажал на кнопку звонка и прислушался к зазвеневшим в квартире соловьиным трелям. Сейчас она откроет дверь, и он скажет: «Здравствуйте, Ася. Мне очень жаль, но ваша сестра и ее муж убиты». Нет! Так никуда не годится. Он сначала поздоровается, войдет в квартиру. Присядет. Спросит про Кристину. Ну конечно! Ведь ему нужна Кристина! Однако что-то Ася не торопится открывать. Иван снова нажал на кнопку и понял, что открывать никто не собирается. Потоптавшись немного у двери – вдруг Ася вышла к соседке и сейчас вернется, – он позвонил в квартиру напротив. Там тоже никто не открыл. Что ж, вполне логично. Кто будет сидеть дома в разгар рабочего дня?

Рыбак спустился на второй этаж и позвонил в квартиру, расположенную под Асиной – снова осечка.

– Да есть тут кто живой? – Иван раздраженно стукнул ладонью по стене.

В ответ дверь напротив приоткрылась:

– Вам кого, молодой человек? – поверх внушительной толщины дверной цепочки на Рыбака глядели бойкие глаза цвета вылинявших джинсов. И, несмотря на то, что их обладательнице было не меньше семидесяти, по живости она явно дала бы фору многим сверстникам Рыбака, взять, к примеру, утренних сотрудниц бухгалтерии «Апогея».

– Здравствуйте! – Иван показал чоповское удостоверение и по старой милицейский привычке вставил ногу в щель между дверью и наличником. – Я разыскиваю вашу соседку, Асю Субботину. Вы давно ее видели?

– А что случилось? – засуетилась старушка. Она попыталась захлопнуть дверь, придавив при этом ногу Рыбака. Иван нарочито громко взвыл, но ногу не убрал.

– А вы не можете, – старушка кивком указала на злополучную Иванову конечность, – ножку убрать на секундочку? Я только цепочку сниму.

– Могу, – сказал Иван и повторил: – Так давно видели?

Старушка сняла цепочку и распахнула дверь.

– Вы проходите, проходите! Болит ножка-то?

Под щедро сдобренные сочувствием слова собеседницы Иван, демонстративно припадая на одну ногу, похромал на кухню.