Нарушенное Бусидо (СИ)

Эстель резко распахнула свои алые глаза, глядя в потолок. Она не могла понять, как ей могло такое присниться. Хотя нет, она знала. С тех пор, как за ней охотятся, с тех пор, как они пришли за ней это все и началось. Бессонные ночи, наполненные ужасом, просочившимся из-под ее ногтей, как слизь, стекающая по коже. Еще немного и ты начнёшь задыхаться в этой удушливой среде противоречий и хаоса ее души, такого серого и безликого, словно пустого, но ужаснее любого иного его вида. Девушка волновалась, ведь Казуха просто ушел без слов и прощания. Он ушел и не вернулся, скрывшись где-то среди деревьев, сказав ей ждать его тут, в этом небольшом домике, что уже стал для нее хуже тюрьмы. Маленькая клетка, с которой нельзя сбежать, пока не отыщешь ключ, затерявшийся в руках дрессировщика. Погода словно играла над ее чувствами, добавляя окружению серости и хаоса. Она была суетливой, грустной и дождливой, такой, что оставляла после себя гнетущее ощущение потери и безмерно пустоты.

Когда капли усилили свое давление на окна, девушка содрогнулась от звука, не ожидая такого наплыва. Эстель робко поджала губы, сжимая одеяло своими руками, что дрожали от давления. Пока рваный вздох сорвался с ее уст, олицетворяя смирение, и некое покаяние в ее же грехах. Она перевела взор на часы, указывающие поздний вечер восьми часов. Закусив губу от волнения, Эстель отодвинула ткань в сторону, позволяя прохладе комнаты укутать ее, тело в сырости и холоде, от чего поёжилась, но не подала виду. Не ей выбирать. Во рту было сухо, пока до ее носа дошел странный запах. Словно что-то гнило прямо под ее окнами, на палящем солнце, которое уже давно ушло и не показалось который день подряд. Черная вонь взбудоражила ее сознание, заставляя вспоминать, когда то сказанные Алом слова:

«Когда пахнет трупом без причины, значит, кто-то скоро умрет»

Но кто этот кто-то, если дома она одна? Хорошая игра в угадайку…

Не став заострять на этом внимание, Эстель ступила босыми ногами на скрипучие деревянные половицы, слегка пошатываясь в стороны, что было нормально для ее состояния. С тех пор, как Казуха ушел, прошло три дня и за все это время, она съела только пару яблок и закатников. Состояние просто не давало ей нормально поесть, хотя дома были продукты, достаточные для приготовления такого количества еды, что хватит на дней пять. Ноги понесли ее в соседнюю комнату, в которой была плита и стол с парой стульев. Все это было сделано из дерева, которое уже либо заросло мхом, либо начинало гнить и рассыпаться на части, но в целом, жилось тут комфортно, если бы рядом с ней был возлюбленный.

С тяжким дыханием Эстель подошла к столу, дрожащими руками набирая себе стакан воды с кувшина, от чего чуть не уронила его. Ее руки были слабыми и немощными, пока бледная кожа пропускала яркие синие венозные сетки, показывая все ее слабые места. Глаза безжизненно смотрели на поверхность стола, глядя, как муравьи уносят с него остатки сухого хлеба, который она так и не тронула. Свеча, что стояла на нем, давала достаточно большое пространство света, когда резко, вся комната засияла, хотя и всего на мгновение, под блеском алой, смертоносной молнии, что одним ударом разрезала небеса, как небесный привратник.

Всего за несколько дней девушка превратилась в безжизненную куклу, которая боялась ступить и шагу, поэтому даже не отреагировала. Эстель хотела искать его, но в то же время боялась, что они разминуться, когда она уйдет и Казуха все же вернётся сюда. Сердце девушки разрывалось от боли, когда она думала, что это был конец, что вот где-то там он уже мертв и больше она не сможет увидеть его, обнять и прижать к себе поближе, чтобы сказать, как сильно она его любит и как много он для нее значит.

Глядя, как свеча, уже практически потухшая, даёт перед смертью самое большое пламя ее глаза заслезились. Перед тем как заснуть, она даже забыла ее потушить. В таком доме, сгореть заживо было слишком легко, чтобы допускать такую опрометчивость. Хотя до головы Эстель все доходило крайне трудно. Дыхание девушки сбилось, пока она смотрела на пламя, а снаружи раздался удар грома, что бил в небесах, а после прорезал их яркой вспышкой, словно клинок под электро стихией.

Это все пускало мурашки по ее коже, пока она и не заметила, как слезы капают на стол, оставляя влажные пятна, медленно сбегая по ее бледным щекам. Эстель рвано выдохнула, ощущая, как ком скопился в горле, вынуждая ее трястись в истерике и беззвучных рыданиях. Ноги подкосились, и она осела на стул, зарывшись руками в волосы, сжимая пряди крепкой болезненной хваткой, словно в попытке вырвать их. Эхо тяжелого дыхания шло по комнате, пока девушка сидела на стуле, не сдерживая горьких всхлипов, что пробрались наружу ее сознания из самых недр души.