Нарушенные клятвы

Роман — незнакомец, да и я совсем недавно был чужим для него. Но это уже что-то. Мой отец был также хорош, как кусок угля. Его единственной способностью, когда дело касалось привязанности, была сдержанная похвала за задания, выполненные ради его одобрения.

Это не те отношения, которые я хочу иметь с Лео, когда — если — он узнает, что я его отец.

— Лео, это Роман.

Лео кивает с серьезным выражением лица. Как будто он каким-то образом понимает, что его изучают как возможного будущего Пахана, а не просто как восьмилетнего ребенка.

— Приятно познакомиться с вами.

— Мне тоже, Лео.

Большинство людей описали бы выражение лица Романа как бесстрастное. Но я знаю его с тех пор, как мы были младше, чем Лео сейчас. Я замечаю удивление, мелькающее на его лице.

Он не был частью команды, которая отправилась со мной в Нью-Йорк в то, что должно было стать быстрым и легким путешествием. Роман слышал о Лео. Но это первый раз, когда он видит его лично. Впервые он замечает сходство между мной и моим сыном.

— Хороший поединок? — Спрашиваю я, кивая в сторону ринга.

Широкая улыбка растягивает лицо Романа.

— Спроси у Славы. Его лицо говорит само за себя.

Я закатываю глаза. Дружеское соперничество может быть чуждым понятием для Романа.

— Вы дрались? — Вмешивается Лео.

Глаза Романа расширяются, прежде чем он переводит взгляд на меня. Он знает о детях так же мало, как и я.

— Тренировались, — отвечаю я. — Помнишь, что я говорил тебе по дороге сюда?

Лео кивает.

— Ты тренируешься здесь, Ник?

Что-то содрогается у меня внутри каждый раз, когда Лео называет меня Ником. Это напоминает мне Лайлу, поскольку она — единственный человек, который называет меня тем именем, которое я взял себе за недолгое время учебы в Америке.

Это также подчеркивает тот факт, что он не знает, что ему следует называть меня как-то по-другому. Я могу понять решение Лайлы не говорить Лео, что я его отец. Даже уважаю это, зная, что оно исходит из любви.

Я знаю, что у меня никогда не будет традиционной роли в жизни Лео.

Лайла не скрывала, что ей не терпится вернуться в Штаты как можно скорее, а я не могу собрать вещи и уехать из России.

Она беспокоится, что я исчезну, как делал это раньше, но она не понимает, что это не вариант.

Пандору нельзя запихнуть обратно в ее ящик. Именно то, от чего я пытался оградить Лайлу — от общения со мной, — полетело к чертям собачьим. Возможно, сейчас они с Лео сталкиваются с угрозами со стороны моих врагов, но это ничто по сравнению с риском, если я исчезну из их жизни.

— Ник? — Спрашивает Лео.

— Да, — отвечаю я. — Хочешь посмотреть?

Этот вопрос удивляет всех, кто находится поблизости. Особенно Романа.

Как правило, я не выхожу на ринг.

Я много тренируюсь, но видеть, как лидера избивают, не очень хорошо для морального духа команды. Я опытный боец. Как и каждый человек на моей службе.

Увидев волнение на лице Лео, я знаю, что не проиграю.

— Да!

Роман выгибает бровь, но поднимается обратно на ринг. Я снимаю ботинки и пиджак. Я не спеша закатываю рукава, когда подхожу к рингу и переступая через канаты.

— Уверен, что хочешь, чтобы тебе надрали задницу на глазах у твоего ребенка? — Дразнит Роман.

— Он не знает.

Еще один изгиб брови.

— Он не знает?

Я качаю головой и становлюсь в стойку.

Роман в перчатках, но я не беспокоюсь. Он ниже и коренастее меня.

Его первый удар был нерешительным, он чувствовал, насколько серьезно я отношусь к делу. Я легко уворачиваюсь, избегая удара, и сбиваю его с ног хорошо поставленным ударом ноги.

Я не пропускаю пронзительный крик, который эхом разносится по огромному пространству вместе с перешептыванием наблюдающих мужчин.

Роман морщится, когда встает.

— Так и знал, что это дерьмовая идея.

Я наношу апперкот³ ему в челюсть. Он шатается, но остается на ногах.

Сражаться с другом — это форма искусства. Нужно не пройти тонкую грань, где выведение из строя превратится в травму.

Челюсть Романа решительно сжата, когда он снова приближается ко мне. На кону его гордость, но и моя тоже.

Я повторяю его движения, блокируя его следующий маневр.

Как только он пытается атаковать, я позволяю ему подойти ближе. Затем я использую его инерцию против него, бросаясь в сторону и за спину. Прежде чем он успевает отреагировать, моя рука обвивается вокруг его шеи, сдавливая трахею.

Роман несколько секунд брызгает слюной и брыкается, прежде чем обмякнуть от поражения.

— Черт, — рычит он.

Я улыбаюсь и отпускаю его. Он дважды кашляет, вставая и свирепо глядя на меня.

Я бросаю взгляд за пределы ринга. Мы привлекли внимание всех на складе, но я сосредоточен только на одном человеке. Я спускаюсь с ринга и возвращаюсь к Лео. Его глаза широко раскрыты, они занимают половину лица.

Я немного беспокоюсь, что он успугался, но как только я оказываюсь рядом с ним, он нетерпеливо спрашивает:

— Ты можешь показать мне пару приемов?

Я треплю его по волосам.

— Мы можем начать с нескольких тренировочных ударов, — говорю я. Затем я задумался о том, следует ли учить детей драться. — Но не… Ты же знаешь, что не… э… э… насилие — это не…