Наружка. История спецслужб

Дипломат на пляж — «топтуны» за ним на пляж. Дипломат в туалет — и они за ним. И так от выхода с территории посольства до захода обратно. В принципе они друг друга не напрягали. (Если привыкнуть). И старались не гадить друг другу.

«Топтуны», видя, что их клиент никуда не торопится, могли подойти и спросить: «Вы никуда не уйдёте? А то нам надо отойти минут на сорок». «Да пожалуйста! Никаких проблем».

Но иногда разведчику всё-таки надо входить в контакт со своими агентами. И для этого надо прежде оторваться от «наружки». И он начинает их гонять за собой по городу. Если оторвётся, то контакт состоится. Если не оторвётся, то контакт переносится.

«Топтунам» процесс отрыва не нравится: бегать много приходится по липкой атлантической жаре. Потеют и устают. А если ещё и упустят… Тут настроение у них и вовсе портится.

После такого случая в ФБР на своего клиента «обижаются» и отменяют «наружку». Однако вскоре после этого на дипломата нападают какие то буйные негры баскетбольного роста и избивают его. Не сильно, но так, чтобы следы остались. Чтобы в следующий раз дипломат думал, стоит ли от «наружки» отрываться.

Наш МИД, естественно, заявляет протест американской стороне и выражает надежду, что впредь нападения на дипломатов более не повторятся и виновные в хулиганстве будут найдены и понесут заслуженное наказание. Но это ещё не вся реакция.

Через некоторое время на точно такого же по рангу и должности сотрудника американского посольства в Москве нападают хулиганы и избивают его. Когда наша «наружка» отвлечётся на пиво или в туалет. Причём, считается особо адекватным ответом поставить американскому дипломату синяк на тот же глаз и вывихнуть ему аналогичную руку.

Вот так жёстко и бескомпромиссно проходила борьба двух крупнейших разведок мира во времена холодной войны. Вот это и называется адекватным ответом, которым дипломаты угрожают другой стороне.

Александр Соколов в книге «Анатомия предательства: «Суперкрот» ЦРУ в КГБ» рассказывает о своей оперативной работе в вашингтонской резидентуре КГБ. Приведём из неё один пример о НН ФБР за советским дипломатом:

«5 ноября 1967 года накануне 50-летия Октябрьской революции ФБР сделало ко мне вербовочный подход… Перед подходом ФБР усилило за мной НН. Две машины наружки «бампер в бампер» сопровождали меня почти ежедневно в течение двух недель, хотя вели себя корректно. Такого раньше не случалось.

Один сотрудник, сидевший рядом с водителем в первой машине, всё время пытался обратить на себя внимание. Утром, когда я отвозил свою дочь и детей других дипломатов в школу при посольстве, этот сотрудник пытался их рассмешить, показывая разные знаки и делая гримасы. Он же оказался возле моей машины, когда я вышел из химчистки, куда накануне сдал свой костюм.

Следуя своему правилу не замечать «наружку» и не вступать с ними в разговоры, когда они пытаются это сделать, я подошёл к машине, повесил костюм и, как бы никого не видя, открыл свою дверцу. В этот момент, приветливо улыбаясь, «наружник» подошёл ко мне и спросил, узнаю ли я его. Я не стал отрицать, решив выяснить, с какой целью он пошёл на контакт.

После ареста агентуры Попова у ФБР могли быть основания подозревать меня в принадлежности к разведке, и я, понимая это, был готов к возможным провокациям. Но по всему было видно, что сотрудник не настроен враждебно.

Других «наружников» вблизи не было. Продолжая, он сказал, что мой агент арестован, и в день праздника 7 ноября меня объявят персоной «нон грата». Заставил себя спокойно с улыбкой ответить, что ФБР явно заблуждается, у меня нет агентов, я дипломат и не имею отношения к «шпионским» делам.

«Вы же с Поповым встречались с агентами, а говорите, что не разведчик», — ответил он. К моей огромной радости, которую старался не показать, я понял, что речь идет не о Ларке. Внутреннее напряжение моментально спало — его слова, что я встречался с агентами, а не изымал контейнер, свидетельствовали о том, что ФБР не знает о моих истинных действиях в тот злополучный вечер.

Дальнейшая беседа не представляла для меня затруднений. Вынув пачку сигарет и закурив, предложил ему сигарету, но он отказался и сказал, что не курит.

— Но я видел вас в машине курящим, а говорите, что не курите, — начал я, пытаясь перехватить инициативу в разговоре. Он понял это и в свою очередь сказал:

— Вы на машине часто нарушаете правила движения, и когда были зимой в Нью-Йорке, то из-за вас наши ребята попали в аварию. Однажды проезжали на красный свет все перекрёстки и специально уходили от нас.

Да, на самом деле эти случаи имели место. В марте 1967 года я четыре дня находился там в командировке по линии посольства и всё время за мной выставлялось наблюдение, проводившееся, как обычно, почти открыто. В последний день утром, выйдя из гостиницы, увидел знакомых в лицо наружников в машине, стоявшей метрах в ста от моей.