Наружка

— Ох, стара я стала чужих мужчин ублажать.

Некрылов глубокомысленно задумался, обидеться ли ему, зато Борис, помня вчерашнее прощальное слово по телефону, тайно улыбнулся: ко мне не относится.

— А ведь когда-то была молодая, красивая и интересная. — Катя накрутила на пальчик завиток около щеки. — Молодость ушла, осталось лишь последнее. Женя, что в последнем?

— Ждешь комплиментов? — не выдержал Некрылов.

— Комплименты расточают гусары. А где ж их взять-то? — Она приложила ладонь, всматриваясь вдаль. — Нет гусар.

Некрылов встал, ушел обратно в машину. Катя зацепилась мизинцем за руку Бориса: это в самом деле к тебе не относится, оставайся. И хотя уже вспыхнул хворост, капитан, не отрывая рук от жара, ответно достал девушку своим мизинцем: спасибо.

Наблюдавший за ними Лагута вышел из машины, дал время Борису и Кате отдернуть руки и надеть маски безразличия. Подобрав уроненную Юрой хворостину, подошел к огню. И зачем только хорошеньких девушек внедряют в чисто мужские компании? Как щуку — чтобы карась не дремал? Бедняга Моряшин небось тоже все глаза проглядел со своего «тещиного языка». Быстрее бы Ракитина сама определялась и дала всем понять, кто ей более симпатичен. Оставшиеся если и станут вздыхать, то издали. А пока хоть себя назначай в женихи.

— Посадка! — сообщил из машины Некрылов.

Магическое для «наружки» слово. Больше, чем приказ. Там еще обдумывать можно, как лучше исполнить. При посадке объекта прыгай в машину, заводи мотор, а думать будешь по дороге.

Только что над костром грелись две слегка соприкасающиеся руки — и через мгновение уже две ноги ударили, вбили огонь в землю. Называется, отблагодарили за тепло. Но — посадка.

Словно из-под земли выросла приклеенным блюдцем лысина Вентилятора, нечаянно, но тоже вминающего ботинками только что рассматриваемые бледные осенние цветочки — посадка.

Некрылов — за руль, хотя можно было еще раз прижаться на заднем сиденье к Кате, положить случайно ладонь на колени при поворотах. Разборки и пристрастия кончились. «Наружка» взяла след и натянула поводок.

— Принимайте, — сквозь хрипы в эфире от проходящей рядом высоковольтки дал направление выезда Моряшин.

Значит, движутся в их сторону. В Красноярск.

Некрылов выехал на трассу, потелепал туда же. Но едва в зеркале появились две красные спортивные машины, примеченные в свое время в вольере за дачным забором, прибавил скорость. Когда есть возможность вести объект с опережением, «наружка» поступает именно так. Замечают слежку чаще сего оглядываясь. Жене пришлось изрядно попотеть, чтобы сначала не дать машинам обогнать его, а потом и уйти в отрыв. «Это тебе не Катю кадрить», — больше пожалел, чем съехидничал Лагута. Предполагать, что задумали «спортсмены», было бесполезно. Ответ мог дать Красноярск, но город проскочили, даже не притормозив. Несколько раз сбоку мелькнула железная дорога, и Лагута торопливо сориентировался по карте. Успокоенно откинулся на спинку сиденья: ответвлений с дороги предвиделось не много. Но зато маловато ехало и транспорта по трассе, что заставляло изощряться как только можно. Менялись с машиной Белого местами. Катя, как самая приметная, перескакивала с экипажа в экипаж. Моряшин, на зависть каскадерам, на ходу сначала укрепил на крыше багажник и выставил на него сумку, дал «девятке» помелькать впереди, а затем так же на скорости очистил верх. Борис выкладывал к заднему стеклу футбольный мяч, ложился валетом с Вентилятором на пол между сиденьями. Цирк. А куда деться, ежели на сибирских трактах машин поменьше, чем на улицах Москвы. В преследуемых машинах, как удалось рассмотреть, сидело по пять человек. Катя смогла узнать своих вчерашних провожатых, и, хотя тут же повязалась платочком и надела очки, наклоняться приходилось всякий раз, как только выходили на видимую связь.

А с центральной трассы все-таки свернули. Проскакивая на всякий случай мимо поворота, Лагута сверился с картой, озадаченно присвистнул:

— Квэсцио вэксата.

Это могло означать что-то типа «ни хрена себе»: вместе с дорогой в тайгу уходила не обозначенная на карте, но точно так же бросившая основную магистраль и железнодорожная ветка.

— Куда-нибудь к леспромхозам или приискам, — высказал предположение Соломатин, не зря коптевший над документами.

Если не за эту, то подобную дорогу в свое время сел на два года Байкалов, тогда еще начальник прииска. Сел вообще-то за дело: обязанный строить трассу, при составлении сметы указывал, что гравий для нее возит за пятьдесят километров. При подсчете же набежало еле-еле двадцать. Подушка под асфальт по проекту предполагалась полтора метра, а сыпали вполовину меньше. И хотя вырученные деньги пошли на закупку дополнительной техники, это оправданием не явилось и под белы ручки его сопроводили в места не столь отдаленные.

Хотя что может быть дальше Сибири?