Нарвское шоссе-2

  Так вот и закончился год в Воронеже. Прошли большие испытания, теперь пришли большие надежды, потому как стала наша брать и под Сталинградом, и а Кавказе, а потом и тут, на всем Дону. Двенадцатого января пошел вперед Воронежский фронт и остановился он только под Сумами и Опошней, что совсем недалеко от Полтавы. За полтора месяца отыграли назад все то, что немцы брали за весну, лето и осень. Даже с лихвой, потому как Харьков и Белгород пошли в придачу, за лихость и умение. Лихости было, пожалуй, чуть побольше, но и умение появилось. Пушки гремели не только на Дону и Кавказе, но и на берегах Ладоги, пробив проход в кольце блокады у Шлиссельбурга. Правда, до нас эта весть дошла с запозданием, потому как у самих тут дела завертелись, только успевай хвататься за следующее. Нашу дивизию между тем успели передать в другую армию и вернуть обратно в сороковую. И меня тоже отправили в полковую роту автоматчиков. Появилось такое подразделение в нем- фактически резерв командира полка, готовый и на острие прорыва оказаться и подкрепить слабое место в обороне. Пожарная команда, так сказать. Освобождать Воронеж мне не пришлось. Армия провела две операции, фактически снеся вражескую оборону пере собой и соседями. Сначала под Острогожском ухнула в котел и не выплыла большая часть венгерской армии. А потом наша ударная групировка ударила на север и вместе с соседями замкнула кольцо за спиной у занимавших Воронеж немцев. При них тоже венгры отирались, но не так много. Южнее нас размололи еще и итальянскую армию, пришедшую на Дон продолжить традиции римского оружия. Ну во им и венграм бог послал, как Сеннахерибу, день рассеяния.

  Ассири?яне шли, как на стадо волки?,
  В багреце их и в злате сияли полки;
  И без счёта их копья сверкали окрест,
  Как в волнах галилейских мерцание звезд.
  Словно листья дубравные в летние дни,
  Ещё вечером так красовались они;
  Словно листья дубравные в вихре зимы,
  Их к рассвету лежали развеяны тьмы.
  Ангел смерти лишь на ветер крылья простёр
  И дохнул им в лицо, и померкнул их взор,
  И на мутные очи пал сон без конца,
  И лишь раз поднялись, и остыли сердца

  Так что итальянцы хлебнули таких же неиллюзорных люлей, как от эфиопов и немцев, а венграм прилетело от русской армии второй раз, как и девяносто три года назад. Второй Вилагош, только куда ярче. Ну и кто-то писал, что сталинградского масштаба разгрома немцы не чувствовали со времен поражения под Иеной. А тут, на Дону, немцев ждал еще один сюрприз. Наша армия не стала долго и упорно добивать немцев в воронежском котле, а передала эстафету соседям и двинулась вперед, на запад, пока в немецком фронте зияет пролом, и резервы туда не подошли. В этом были свои плюсы и минусы, ибо из окружения таки выдрались две больших группы немцев, и они успели подорвать много чего в Воронеже, до чего раньше у них не дошли руки. Но взамен этого наша армия, сбивая заслоны, упорно шла вперед и сквозь слабое место вломилась в Харьков и Белгород. Да и за ними она не остановилась. Харькова и Белгорода я, правда, не повидал, но брать Корочу пришлось. Я ушел оттуда в госпиталь, и вот теперь вернулся. И возле Богодухова, памятного по сорок первому году, тоже побывал. Зима тревоги нашей стала зимой победы. Правда, в марте немцы отыграли немного назад, отбив обратно Харьков и Белгород. Жалко, конечно, но сил удержать их не хватило. Дивизии наши наступали от Дона, делая третью операцию подряд, и удержались там, где смогли. Ну, про это и почитать самим можно, кто там виноват, что Харьков снова попал к немцам - пусть генералы пишут, кто из них не так повернул и не там пошел. Ну да, если опрометью рвануть вперед, на многое не обращая внимание- на фланги, на подвоз, а с азартом и ощущением победы лететь вперед, то можно и малость зарваться, что, собственно, и получилось. Но верно и то, что если бы не рвать вперед так беззаветно и не думая о себе, то немцы так бы не откатились. Раз ими после теми же дивизиями СС удалось совершить удачный контрудар, на который хватило сил, то почему они галопом покинули Харьков, будучи еще в силе? А вот и потому, что они почувствовали угрозу окружения и смерти, и это ощущение угрозы смерти не дало им собраться с силами и устоять. Потому и очистили Харьков, несмотря на запрет отходить с самого верха, и ушли обладатели 'тигров' от обходящей их пехоты на санях.