Нас больше нет

– Это факт. Доктору Менгеле удалось запустить реверсную мутацию, и я снова стою перед вами в полном рассудке, – бесцветным голосом сказала она, погруженная в свои мысли. Ей порой казалось, лучше бы разум к ней не возвращался никогда. Верить куда легче, чем думать. Ей хотелось верить. Только чему? Впереди была темнота – ни ориентиров, ни целей, ничего. Впрочем, и терять тоже было нечего.

– Бред и чушь! Вы оправдываете свои зверства великой целью! – бросил Алексей, отворачиваясь.

– Мы строим идеальную систему для выживших, – парировал полковник.

– Систему унижения и рабства! – сверкнул глазами Немец, дернувшись в наручниках.

– Зато мои люди по первому приказу пошли в бой и победили. А твои стояли, как бараны, глядя на заключенных, пока ты орал «Огонь, огонь!» У них эмоции взяли верх. В моей системе слово командира – закон, оно превыше разума и чувств, важнее жизни. И судя по тому, что не я, а ты сейчас сидишь прикованным к стулу с простреленной ногой, моя система все-таки работает лучше.

– Тебе просто повезло в этот раз, – процедил Вайс, с ненавистью глядя на мужчину. – Ты – лжец и негодяй, и я не верю ни единому твоему слову. Можешь не рассчитывать на мою капитуляцию. Только смерть.

– Бери пример с Олега. Ты ведь верен мне, товарищ? – перебил его Рябушев.

Рыбаков торопливо закивал, потея и краснея.

– Конечно же, конечно! Вы же позволите моим людям стать высшей кастой? Мы всегда верили, всегда были преданными!

– Посмотрим, – уклонился от ответа полковник. – Впрочем, Немец, даю тебе двое суток на раздумья, исключительно памятуя о том, что ты раньше был начальником этого бункера. Уведите.

– Не смейте вовлекать моих людей в свои эксперименты! – крикнул мужчина, пока конвой тащил его к двери. – Ты ответишь за все свои злодейства, Рябушев! Твои же верные слуги сожрут тебя, когда ты проявишь слабость!

– А я не проявлю, – негромко заметил Андрей Сергеевич, усмехаясь своим мыслям.

Глава 11 Бона менте, товарищ полковник!

Серые стены, бесконечная черная труба, связавшая два убежища. Почти три километра, полчаса быстрым шагом. Перед глазами мелькали тусклые лампочки, доводя до головокружения спешащую по туннелю Марину.

Решение принято. Отступать уже некуда. Все это – страшная ложь и обман, очередная мистификация – оправдание жестокости человеческой. Убийце не подают руки, но как тогда назвать того, кто казнит палачей? Это ли – высшая справедливость? Карфаген должен быть разрушен.

В голове крутился ответ Алексея и когтями раздирал душу. «О предателях не отзываются иначе». Женя тоже считает ее предательницей. Время идет, утекают полные бессмысленной борьбы годы, но каждый из тех, кто дорог и нужен, так стремится плюнуть ей в лицо. Андрей Паценков, второй начальник бункера в Раменках. Он всю жизнь ненавидел ее, но боялся остаться без помощи и поддержки. Евгений Иваненко, с которым судьба свела ее неожиданно и страшно. Он сказал много жестоких слов и сумел осуществить диверсию прямо у нее под носом, прежде чем умер в мучениях. Бедный Митя, пытавшийся ее спасти на Фрунзенской. Этот боялся ее до потери рассудка, когда узнал правду. И теперь вот Женя. Мальчишка, волей случая оказавшийся рядом и ставший вдруг очень важным. Он презирает, ненавидит. Тяжелая мысль болью ворочалась внутри. Женщине безрассудно хотелось получить его поддержку. Ничего. Главное – осуществить задуманное, и тогда их беседе никто не сможет помешать. Тогда все кончится. Осталось потерпеть какой-то жалкий час – ничто в сравнении с жизнью.

Алексеева миновала часовых и вошла в убежище военной части. Сейчас там было тихо и пусто, население было занято освоением нового дома под теплоцентралью, только у дверей скучали дежурные. Они привычно отдавали честь и возвращались к прерванным разговорам, не обращая на Марину ни малейшего внимания.

Женщина вошла в отсек фильтрации. Ей вспомнился ее родной бункер в Раменках и первые дни после Катастрофы, когда обреченные студенты-гуманитарии узнали о своей изоляции. Так же гулко ухали огромные цилиндры химической защиты, завывала белая труба радиационной. Тогда она была маленькой перепуганной девочкой, на которую свалилась непосильная ноша ответственности. Все казалось непонятным и странным, нужно было как-то выживать, ежедневно сражаться с судьбой, играть в прятки со смертью. Теперь все иначе. Она давно уже не та студентка, стоящая рядом со сломанным радиационным фильтром в слезах. Теперь решение принято. Последнее и верное. В сражении с судьбой женщина проиграла.

Марина присела на порожек и задумалась. Перед глазами вставали лица тех, кто был ей дорог. Она никого не сумела спасти. Пластохинон никому не смог помочь. Зря Доктор Менгеле считает его панацеей. Глупо это все и неправильно, никакие научные достижения не заменят человеческой жизни. А ученый и полковник так запросто переступали через нее. Они ошиблись. Как и Марина. Как и каждый выживший, цепляющийся за свое существование. Теперь пришло время закончить все это.