Нас было трое

Мне хочется, чтобы он оторвался от нее, бросился застегивать пуговицы дрожащими пальцами и уверять, что мне все привиделось. Но этого не происходит. Он хочет, чтобы я видела. Это доставляет ему какое-то садистское удовольствие.

И я смотрю. Потому что бежать не могу. Мои ноги вросли в асфальт, сердце разбилось, и я бьюсь в дикой внутренней агонии. Рыдаю, но не слезинки не проступает на веках. Кричу, но не выходит и звука. Падаю, но продолжаю стоять на ногах, которые меня уже не держат.

Мне плохо. Я умираю.

Майкл

— Увези меня.

Она подходит как раз в тот момент, когда я, навалившись спиной на стойку бара, начинаю тревожно выглядывать ее в толпе.

Первое, что бросается в глаза — Элли потеряна. Смотрит перед собой, а словно в пустоту. Точно спит с открытыми веками.

— Ты где была? Где Джимми? — Спрашиваю.

— Увези меня. — Повторяет.

И зажмуривается, будто эти слова острым лезвием пронзают ее горло.

— Элли, — хочу подтянуть ее к себе, и она едва не падает в мои объятия.

Чувствую, как подкашиваются ее ноги, как тело делается ватным. Подхватываю за талию, прижимаю к груди и смотрю на безжизненные глаза. Они странного цвета — такой можно назвать только темно-серым. Мутная вода.

— Элли, что с тобой? — Беру в ладонь ее лицо.

И голова девушки обессиленно западает набок.

— Черт. — Меня прошибает холодной волной.

Кажется, ей плохо. Она вот-вот потеряет сознание.

— Просто отвези меня домой, ладно? — Просит хрипло.

Широко распахивает веки и смотрит на меня. Не узнает. Выпрямляется. Трясет головой. Взгляд немного проясняется.

— Можешь идти? — Беру ее за руку.

— Угу. — Кивает.

Мы выбираемся на улицу. Оглядываюсь в поисках друга, но Элли отпускает мою руку и идет к машине.

— А Джимми? Куда он провалился?

— Он не поедет с нами. — Ее маленькие плечи вздрагивают, как от внезапного порыва ветра.

Бросаюсь за ней.

— Почему? — Продолжаю оглядываться. — Давай найдем его.

— Ему некогда. — Бормочет.

— Он сам это сказал?

Элли резко разворачивается, подходит ко мне, лезет в карман джинсов и вытаскивает оттуда ключи от машины. Чувствую через это короткое прикосновение сильную дрожь, которая бьет все ее тело.

— Нет. — Морщится она, точно от зубной боли.

— Так почему ему некогда? — Я оборачиваюсь, чтобы проверить, не появился ли Джимми в поле видимости.

Все-таки, оставлять его здесь одного рядом с разъяренным Бобби Андерсоном, жаждущим мести, не будет хорошей идеей.

— Потому что он трахает Мэгги в кустах за баром! — Шипит Элли. — Так тебе понятнее? — Она открывает мою машину, запрыгивает на водительское сидение и заводит мотор. — Падай уже! — Указывает на пассажирское.

Во рту у меня мгновенно пересыхает. «Какого черта? Что происходит?»

— Эй, Эл… — Наклоняюсь к окну, пытаюсь собраться с мыслями. — Может, не надо тебе в таком состоянии за руль?

— В каком?! — Взрывается она, ударяя ладонью по рулю.

— Элли…

— Так ты едешь или нет?! — Пустой взгляд. Стеклянный.

И я понимаю, что она сейчас уедет, если не сяду. Такая уж моя Элли. Взрывная. Совсем без башки.

— Еду. — Говорю.

Обхожу ревущий и готовый к движению автомобиль и сажусь рядом с девушкой. Форд, обдирая о гравий покрышки, взвизгивает и резко рвет с места. Я сглатываю, стараясь не смотреть на дорогу, по которой мы виляем. Мне плевать, если что-то случится с машиной. Я гляжу на нее, взбешенную и одновременно раздавленную, и вижу боль, которая переполняет ее и рвется наружу.

И мне хочется кожу с себя стянуть, только чтобы ей стало хоть чуточку легче.

— Эл, хватит. — Прошу, когда она разгоняет автомобиль до предела.

Ветер врывается в открытые окна, свистит, оглушает. Фары немного рассеивают тусклой желтизной плотную тьму шоссе, но путь почти не освещают. Мы летим в никуда. Весь салон форда вибрирует. Ощущение такое, что сейчас взлетим.

— Эл, прекрати!

Но она топит педаль в пол.

— Это все из-за него, да?

Вижу, как ее пальцы яростно впиваются в руль.

Ответа не последует, да он и не нужен. Откидываюсь на сидении и закрываю глаза. Ей нужен Джимми, который сорвется, заорет или влепит затрещину, чтобы привести ее в чувство. Джимми, который выбросит к черту из-за руля и заставит остановить машину. Джимми, который сам как ураган, если его задеть за живое. А не я, который только и может, что закрыть глаза и позволить ей убить нас обоих. Не я.

Вдруг Элли резко тормозит, и я ударяюсь головой о панель. Вокруг стоит пыль, взметнувшаяся вверх от обочины. Рядом ни души, только кукурузное поле в вечерней мгле. Двигатель продолжает работать, разрывая тишину одинокого шоссе.

Я тру ладонью ушибленный лоб, а Элли плачет. Она рыдает, упав на руль. А я, вместо того, чтобы пожалеть ее, отстраненно произношу:

— Давай, пересаживайся.

Мы едем домой. Ни слова не говорим. Она шмыгает носом, немного успокоившись и украдкой время от времени поглядывает в мою сторону.

Стискиваю зубы. Мир сегодня рушится во второй раз. Мне казалось, что я был частью чего-то особенного, на самом деле — всего лишь третьим лишним. И это чертовски больно, мать его.

— Пока, Майки. — Всхлипывает Элли, покидая машину возле своего дома.