Нас называли ночными ведьмами

Следов нашего маленького По-2 мы не нашли… И долго еще в душе теплилась надежда, что Прокопьева и Руднева живы, хотя мы и знали, что так быть не могло. А Женина мама надеялась, что дочь ее жива…

Все наши родители перезнакомились в Москве, ездили друг к другу, звонили, рассказывали новости. Когда погибла Женя, я написала своей маме, так что она знала, а Анна Михайловна – Женина мать – еще нет.

Дуся Пасько – она тоже была с мехмата – рассказала мне, что после войны Женины родители ежегодно собирали ее друзей в Женин день рождения и всегда говорили о ней как о живой.

Тяжело переживали мы гибель Жени Рудневой, нашего звездочета и сказочника, милой, нежной, любимой подруги. И только после войны мы узнали, что оставшиеся под Керчью жители подобрали останки наших девушек. Прокопьеву приняли за мужчину и похоронили в общей могиле, а Женю – отдельно и написали, что здесь лежит неизвестная летчица.

Давно уже они перезахоронены, и им поставлен памятник на военном кладбище города Керчи. Я была там со студентами университета, когда отдыхала в лагере МГУ под Анапой. Была и в Пересыпи, показала студентам наш бывший аэродром и большой памятник, который поставили рыбаки нашему полку… Звание Героя Советского Союза было присвоено Жене посмертно среди первых пяти…

И как писала Ольга Голубева: «Говорят, столетья должны пройти, чтобы земля заровняла окоп в метр – шрам на лице планеты. А шрамы, оставленные войной на человеческом сердце, что их изгладит? Мы не хотим верить в смерть подруг. У человека можно отнять здоровье, любовь, его можно лишить счастья. Только одного нельзя отобрать – надежды!»

После смерти Жени штурманом полка стала Лора Розанова, бывшая сначала штурманом эскадрильи, затем летчиком, командиром звена и снова штурманом, но уже полка.

* * *

Из воспоминаний Е. Бершанской:

«В ночь на 11 апреля войска Отдельной Приморской армии перешли в наступление с плацдарма на Керченском полуострове. Противник начал отходить в направлении Севастополя. В эту знаменательную ночь наши полки получили весьма необычную задачу: максимально осветить пути отхода противника и тем самым облегчить развитие наступления наших войск. В течение ночи нашим полком было сброшено более 650 светящихся бомб. Только с полным рассветом мы закончили боевые вылеты, и летный состав, обрадованный успехами наших войск, ушел на отдых».

* * *

С 15 апреля полк базировался в Крыму, в селе Карловка. Это было партизанское село, встречали нас жители восторженно. Поскольку БАО не смог привезти продукты – сложно было с переправой через пролив, – население и покормило нас, вскрыв какие-то тайные запасы. Стояла Пасхальная неделя…

Мальчишки из дома, где расположился штаб, побежали смотреть «летчиков» и вернулись разочарованные: «Разве это летчики, сами бабы…»

Наши машины стояли ничем не замаскированные. В эйфории наступления и праздника мы и не успели об этом подумать. Да и земля вокруг была голая. Возвращавшийся с задания фашистский летчик сначала обстрелял нас – загорелся один самолет, был ранен механик. А потом он вернулся уже с несколькими машинами, и началась штурмовка. Никогда днем нас не штурмовали. И только теперь мы поняли, что чувствует пехота, когда над ними с ревом проносятся самолеты и они видят лица улыбающихся летчиков и бомбы, которые летят на них… Я лежала в какой-то канаве на краю поля. Нет, я не вспоминала свою жизнь и не прощалась с мамой: были две четкие мысли: «Почему я такая большая?» и «Только бы сразу»…

Но больше штурмовики не возвращались: поднялись наши истребители, завязался бой, и фашисты ушли.

Так началась война в Крыму. Когда с Перекопа двинулся 4-й Украинский фронт, немцы побежали так, что мы на своих самолетах не поспевали за ними. Каждое утро нам приходилось менять аэродромы, нам не успевали подвозить боеприпасы и питание. Работали таким образом: прилетали, выбирали площадку, располагались. Подвесим бомбы, пообедаем, тут уже и темнеет – начинаем летать. Кончаем полеты в 5 утра. Командир полка или кто-то из командиров эскадрилий летит вперед на поиски нового аэродрома, а я лечу в штаб армии за указаниями, где работать на следующую ночь. Часов в двенадцать перелетаем на новую площадку. И так почти ежедневно. Спали под плоскостями самолетов, над нами пели жаворонки и пригревало весеннее солнышко…

За бои по овладению Феодосией наш полк был награжден орденом Красного Знамени. Помню, когда по телефону нам сообщили о награде, в штабе полка находились я и парторг полка Мария Рунт. Мы пошли на старт сообщить эту радостную новость. Идем по аэродрому, встречаем девушку. Я ее останавливаю. Она вытягивается перед нами как положено.

– Поздравляю вас!

– С чем?

– Наш полк награжден орденом Красного Знамени!

Девушка забывает обо всем, всплескивает руками, бросается нас целовать и с криком бежит дальше…

На старте мы сообщали о награде каждому прилетающему экипажу. Из одного самолета раздался непонятный шум, – оказывается, они по переговорной трубке устроили митинг…