Нас не существует

У Наташи болел глаз и была рассечена губа. Она нехотя глянула в карманное зеркальце, тяжко вздохнула и попросила не рассказывать родителям. Тетя Люба поклялась, но Наташа прекрасно понимала: продавщица такая болтушка, что нарушит клятву спустя десять минут.

Смеловой на улице уже не было. Наташа подняла нетронутый пакет с хлебом и водой и торопливо направилась к лесу. Где еще спрятаться, если не там?

Она уселась на полянке возле растущего дуба. Ветер холодил кожу. Наташа надела свитер, поежилась и задумалась, как жить дальше. По всему выходило, что пока она не вернет Кира, домой ей хода нет. А чтобы его вернуть, придется отыскать какого-то болотного врага и живую воду.

Девушка вбила в поисковике «Кто обитает в болоте». Интернет ловил слабо, сеть постоянно пропадала, но спустя минуту-другую страница открывалась. Она прочла несколько статей про насекомых, амфибий и прочую живность, которую можно найти возле болота. Вряд ли Кир не поладил с какой-нибудь крысой или ящерицей. Нет, его враг кто-то из нежити. Но кто? Покопавшись по новому запросу, она нашла интересную статейку про легенды и мифы, относящиеся к болотной живности. Среди прочих в ней описывались и водяные с русалками, но с теми Кир существовал мирно. Да и разве может быть водяной хозяйкой? Он хозяин. Еще говорилось про сирен, заманивающих моряков пением на дно. Но те сразу отпадали, так как обитали в морях.

Оставались кикиморы. Их описывали как низеньких обезображенных старух, одетых в лохмотья. Приписывали им отвратительный характер и неприятный запах. Кто-то уверял, будто кикимора – жена лешего, другие считали, что эта нежить существует сама по себе. И происхождение кикимор оставалось неясным. Одни авторы говорили, что кикиморами становятся проклятые дети, другие – что кикиморами рождаются, третьи – что людей кусают другие кикиморы, и тогда те превращаются. Ясно одно: кикимора – злой дух, способный утянуть в болото любого человека.

Давний знакомый ворон чистил перышки в двух метрах от Наташи.

– Покажи, где живет кикимора, – Наташа протянула птице на ладошке кусочек хлеба.

Тот вальяжно подошел к девушке и аккуратно клюнул ее в ладошку, забирая хлеб. Затем поднялся в небо, кружа над поляной. Наташа поднялась на ноги, схватила рюкзак и побежала за вороном. Тот летел над кронами деревьев, изредка оповещая карканьем, где он находится. Наташа продиралась сквозь деревья и боялась упустить птицу из вида.

Отчетливо завоняло болотом. Гнилостно, затхло, так пахнет стухшее яйцо. Лесные заросли расступились.

Кикимора где-то рядом, не так ли?

В одной статейке говорилось, будто эта нежить обожает побрякушки. Наташа вытащила из ушей дорогие сережки, подарок мамы на день рождения, и покрутила на ладони. Золото блестело на солнце, камешки сверкали.

– Покажись и получишь их.

Вонючая жижа забурлила и вспенилась, и из воды вылезла голова. Наташа ожидала чего угодно, но на нее смотрела миловидная девочка лет десяти. Белокурые, совершенно сухие волосы ниспадали кудрявыми локонами. В огромных сине-голубых глазах застыло любопытство. Маленький носик, алые губки, розоватые щечки – девочка была очаровательна. Она протянула пухленькую ладошку, но Наташа убрала руку с серьгами в карман.

– Дай прядь своих волос, и я подарю тебе сережки.

Беловолосая девочка высунулась из воды по пояс. Одета она была в потрепанное белое платье в синий горошек, где-то оборванное, где-то залатанное грубыми нитями.

– Дать! – неожиданно неприятным, скрежещущим голосом потребовала она, выпрыгивая на берег.

Кикимора стояла на четвереньках и скалила острые, звериные зубы. Растопырила пальцы на руках, изогнула спину. От прежней девочки-красавицы в ней не осталось и грамма. Черты смазались, стали жестче.

– Я тебя не боюсь, – Наташа покачала головой.

– Дать доброй маленькой кикиморке золотую вещичку! Кикиморка просить! – сюсюкала та, оскалившись.

Наташа сделала вид, будто задумалась.

– Не-а, извини, но ты получишь сережки только за волосы.

Кикимора на четырех конечностях надвигалась на Наташу. Высунула раздвоенный язык зеленого цвета. С того капала желтоватая слюна. Вместо ногтей на ногах у нее росли загнутые когти.

– Мерзкая девчонка не слушать кикиморку! – рот нежити искривился. – Дать!

Секунда, и она бросилась к ногам Наташи, клацнула зубами в сантиметре от лодыжки. Та отпихнула кикимору кроссовкой. Нежить скорчила мордашку и залилась правдоподобными слезами.

– Пожалуйста, замечательная девочка, не обижать кикиморку. Кикиморка безобидная! – ревела она, размазывая слезы по щекам.

Наташа вновь показала сережки, которые сверкнули камешками.

– Смотри. Видишь, я доверяю тебе. Позволь мне отрезать прядку твоих волос, и ты получишь их. Клянусь.

Девушка не успела вновь зажать ладонь, как кикимора вскочила, шершавым языком слизала с нее серьги и проглотила их. По болоту разнесся заливистый хохот.

– Глупая девчонка! Дружочек помереть, ха-ха! Так ему и надо! Кикиморка ненавидеть его. Глупец помереть, а кикиморка и рада!

И она нырнула обратно в вонючую жижу.