Нас позвали высокие широты

Ждать, ждать и снова ждать — все, что нам оставалось. В разговорах мы пытались подвести итоги всех трех полевых сезонов. Так или иначе, в трех ледниковых районах проведены полустационарные исследования, причем в системе природных взаимосвязей, выявленных результатами съемок снегонакопления и границ питания ледников, то, чего не было до наших исследований. Как не были использованы в должной мере карты и аэрофотосъемка, показавшая, каким образом здешние ледники превращаются в полупокров, характерный для Шпицбергена, что нашло отражение в классификации новых форм ледников. Точно так же (в значительной мере благодаря картам, полученным из Норвежского полярного института) наши сведения на порядок превышают сведения Х. В. Альмана, причем на принципиально новой основе, позволяющей оценивать поведение ледников разных типов. Наконец, Троицкий доказал наличие принципиально новых связей между современным и древним оледенением архипелага, причем оба мы считаем современное оледенение молодым, с возрастом всего в несколько тысяч лет. Определенно, как поется в бардовской песне, «не зря топтали мы подметки», даже если наши достижения устраивают не всех наших коллег. Однако окружающая реальность заставила нас уже в ближайшие дни вернуться к проблеме завершения полевого сезона.

Дождавшись назначенного дня, мы уложили рюкзаки и перешли пешком в бухту Ван—Мюйден, где была назначена встреча с судном. Результаты наблюдений, карты и дневники, завернутые в шлюпочный флаг, лежали в большом нагрудном кармане моего анорака.

За ночь снег на склонах ближайших гор опустился совсем низко, почти до уровня приморской равнины. Зима явно наступала нам на пятки, упорно и неотвратимо. Прошмыгнул песец в беленькой шубке, да и олени явно переходят на зимний наряд: все одно к одному. Природа суровеет на глазах. Там, где равнина встречается с морем, время от времени возникают огромные белые заплески, но так далеко от нас, что мы не слышим гула разъяренного моря вдали от нашей спокойной бухты. Картина одновременно суровая и фантастическая. Час за часом мы обшариваем биноклями пустынный горизонт. Никаких признаков судна, шторм усиливается, и, изменись немного ветер, нас уже не смогут забрать с берега. Дождь со снегом неумолимо набирает силу, и в нашем положении пора принимать решение на последний маршрут сезона, даже если он будет холостым, без наблюдений…

Дикие вопли ветра в скалах, клубы дождя со снегом, видимые даже в ночи, белый от снега силуэт напарника, месиво размокших сухарей в кармане пополам с табаком, ледяные берега озера Конгресс с тысячами маленьких радуг от ледяной пыли, подхваченной ветром, и, наконец, резкий голос далекой воздуходувки возвестил нам о возвращении к людям, которым нам предстояло объяснить, каким образом спустя столетие наследие Норденшельда на основе нашей концепции обрело новую жизнь в системе природных явлений Арктики, на страницах очередной научной монографии, сменив на время прелести полевой жизни на комфорт научных кабинетов.

Можно было считать, что после полевого сезона 1967 года мы получили высшее полярное образование, даже если оно не было оформлено соответствующим дипломом, который заменила очередная монография «Оледенение Шпицбергена. (Свальбарда)», увидевшая свет в 1975 году, в которой мне довелось выступить автором концепции, объединившей усилия специалистов разных направлений. Но когда вскоре возникла возможность поиска природных взаимосвязей по всем описанным выше архипелагам, это потребовало создания новой концепции более высокою уровня, уже не требовавшей многих лет интенсивных полевых исследований, как это было описано ниже. Правда, однажды мой опыт и знание понадобились в тех местах, где начиналась моя деятельность в Арктике. Против перспективы возвращения в молодость я не мог устоять.

Вместо заключения ВОЗВРАЩЕНИЕ В РУССКУЮ ГАВАНЬ

Уже меня не излечить
От той зимы, от тех снегов.
И с той землей, и с той зимой
Уже меня не разлучить
До тех снегов, где вам уже
Моих следов не различить.

Ю. Левитанский