Нас предала Родина

Нет, не понять, ускользает… Ирина несколько раз затянулась, открыла сильнее форточку, машинально помахала рукой. Лучше от этого не стало: из форточки потянуло промозглым сквозняком, отбрасывая дым назад — в кухню и коридор. Ну и черт с ним! Зато, вроде бы, легче стало. И вообще — не до этого сейчас. Война войной, а кушать все равно надо.

Ирина поставила в духовку порезанную на кусочки нутрию — в случае чего можно будет и холодными съесть — и пошла в комнату. В коридоре взгляд натолкнулся на аккуратно стоящие в углу новые мужские ботинки. Ирина присела перед собранной сумкой, расстегнула замок. Так и есть — вместо ботинок треть сумки занимала канистра с водой. Опять Борис! Ну что у него за навязчивая идея, все время сует эту канистру? Вдруг, видите ли, бежать потребуется, а как тогда без воды. Да уж найдем как-нибудь, а ботинки жалко — совсем новые.

Ботинки, а вернее, сапоги, они купили прошлой зимой, в маленьком магазинчике около «Океана». Продавец, совсем молодой чеченец, почувствовав потенциальных покупателей, вцепился в них мертвой хваткой.

— Вы посмотрите, посмотрите! — шептал он, доверительно наклонившись. — Какой товар! Пощупайте — настоящая кожа. А прочные какие! Между прочим, это настоящие итальянские военные ботинки. У нас их даже из гвардии Дудаева покупали. Смотрите, разберут ведь! Им же сноса не будет!

Уговорил, купили. Что ж теперь — оставлять? Ирина вытащила из сумки трехлитровую канистру с водой, поставила на ее место сапоги и удовлетворенно улыбнулась.

Ночью от улыбки не осталось и следа.

На этот раз первый налет произошел очень рано: еще не ложились спать. Заслышав мерзкий звук, Борис вскочил, выключил телевизор, потом свет. Метнулся в другую комнату к Славику. Через минуту они уже привычно сидели на полу в коридоре. Ждали.

И дождались.

Две бомбы упали где-то совсем близко, во всяком случае, такого грохота еще не было. Стекла возмущенно задребезжали, но выдержали. Славик уткнулся Ирине в плечо и заткнул уши. После второго взрыва Борис обнял их обоих, что-то зашептал, успокаивая, а у самого в голове только и крутилось: «Только бы не по нам, только бы не по нам! Хватит!»

Самолеты, словно послушавшись, исчезли в ночной мгле, затих сводящий с ума вой. Они еще немного посидели так, приходя в себя, чувствуя, как перестает бешено колотиться сердце, как покидает мозг первобытный ужас. Борис разжал руки, привалился обессилено к стене.

— Ну, что ты, Боря, все уже… — тихо сказала Ирина и склонилась к Славику. — Сыночка, отбой, пошли спать. Боря, посмотри на него!

Борис перевел взгляд на сына: тот мирно спал, спрятав лицо у мамы на груди и заткнув уши.

— Славик, пошли спать, — повторила Ира. — Вставай мой хороший, они сегодня больше не прилетят.

Она ошиблась — прилетели.

Борис успел заснуть и даже увидеть сон. Нет, телевизора там не было, войны не было тоже. Шумели листвой каштаны, ярко светили фонари, как сумасшедшие орали цикады. Блестели смеющиеся сине-серые глаза, звенели поющие фонтаны, было легко, спокойно, и воздух пах счастьем. Тихо и незаметно мелодия фонтанов стала меняться, возник новый совершенно неуместный здесь звук. Он усиливался и усиливался, заглушая и фонтаны, и цикад. «Ира, надо просыпаться, — сказал Борис, — грачи прилетели». «Какие грачи? — удивилась Ира. — Я не хочу, здесь так хорошо!» Звук перешел в низкий гул, затем в вой, Борис собрал последние силы и проснулся.

За окном гудело. Они еле успели вскочить с дивана, схватить так и не проснувшегося Славика и привычно скрючились в коридоре. На улице блеснула яркая вспышка — и тут же воздух разорвало оглушительным грохотом. Мгновение, меньше, чем удар испуганного сердца — и новая вспышка. Потом еще одна, еще и еще. Звуки новых взрывов догоняли предыдущие, сливаясь в одну нескончаемую оглушительную дробь. Квартиру залили желто-зеленые отсветы, как будто за окном работала гигантская электросварка. Мелькнули испуганные глаза Ирины, искаженное лицо Славика. Еще одна вспышка, взрыв, и все затихло. Только надоедливо воет вдали улетающий самолет.

Борис вытер мокрый лоб, полез в карман за сигаретами.

— Папа, что это? — испуганным шепотом спросил Славик.

— Бомбы. Или ракеты.

— Бомбы? — удивилась Ирина. — Как будто одна разорвалась на кучу кусочков, а потом уж каждый из них.… Не похоже.

— Черт его знает? Действительно… — торопливые, сбивающие дыхание, затяжки. — Может, кассетная? Хотя они вроде запрещены…

— А если такая в крышу попадет? Дай затянуться!

Самолеты прилетали еще один раз, а может, и два. Заснули, не снимая пальто.

Разговор

Над площадью у драмтеатра гремела музыка АBBA. Поющие фонтаны выбрасывали в ночное небо разноцветные, искрящиеся в лучах прожекторов, струи. Площадь была пуста, не считая развалившегося на скамейке человека в старинных летных очках и таком же допотопном шлеме. Человек размахивал воображаемой дирижерской палочкой и, повинуясь ей, тугие струи то поднимались до самого неба, то падали вниз.

— Мани, мани, мани, — пел человек, — мани, мани! Привет, Борис! Видал, как у меня получается? Не то, что у твоего тезки!