Нас с тобой трое

Устраиваясь на барном стуле, она поерзала, поругалась, пожаловалась на неудобство конструкций, потом наконец успокоилась и обратила на Тимура густо подведенные очи.

Не слишком плодородная грудь так и норовила выскочить на свободу из слишком открытой кофты. Длинные сережки касались загорелой кожи плеча.

— Как ваше свидание? — накрывая на стол, спросил Тимур.

— На бегу, солнышко. Мы поняли, что не подходим друг другу на первом глотке кофе.

— Вот как?

— Он пришел в трениках.

— Оу.

Она снова поерзала, отчего её грудь опасно запрыгала. Тимур громко вздохнул.

— Бедолага дровосек. Поди, он не знал, куда деть глаза.

— Оу, — в тон ему ответила Лиза.

Тимур поставил перед ней тарелку с едой и бокал.

— Красное? Белое? Игристое?

— А у тебя есть все варианты? — удивилась она.

— Ну я же не знал, что вы захотите.

Лиза смешно почесала за ухом, глубокомыслено покивала.

— Конечно. Пусть глупцы задают вопросы, у тебя свой путь самурая.

— Елизавета Алексеевна!

— Красное. Вино красное, раз паста — макароны.

— Как скажете, — и он не удержался: — пупсичек.

Она захохотала, запрокинув голову и обнажив гладкую смуглую шею.

— Ты изменился, — сказала Лиза, когда вино было разлито.

— Я достал своими страданиями самого себя. Просто начал бесить.

Она улыбнулась и потянулась бокалом.

— Что же… Давай бесить друг друга, но не себя самих.

— Договорились.

Они чокнулись.

Подперев щеку, Лиза внимательно наблюдала за тем, как он наматывает пасту на вилку и медленно жует.

Под её взглядом было немного щекотно, немного неуютно, немного прохладно.

Но в целом ничего, терпимо.

— И каков дальнейший план? — после затянувшейся тишины спросила Лиза.

— Я подумал…

Он налил им еще вина.

Щеки начинали гореть алкогольным румянцем, а в голове появлялась божественная легкость.

— Вещай, — спокойно сказала Лиза. — Какую бы пакость ты сейчас не сказал, я приму её стоически.

Тимур поморщился, но решил озвучить правду:

— Я подумал, что недалеко ушел от своего отца. Такой же деревянный болван, разве что пафоса поменьше и халатов с павлинами нет.

— А! — коротко сказала Лиза и, потянувшись, взяла всю бутылку. Тимур смотрел, как она жадно пьет прямо из горлышка.

Удачно получится, если она не разобьет ему голову этой бутылкой.

— И что же, — утерев рот тыльной стороной ладони, спросила Лиза, — ты сейчас выступаешь как правопреемник Руслана? Принимаешь меня по наследству?

— Чудовища к чудовищам, — коротко ответил Тимур.

И тогда она бросилась на него.

7

Падая навзничь с высокого табурета, Тимур спросил себя, почему он не сделал барную стойку длиннее.

Тогда бы Лизе понадобилось немного больше времени, чтобы обогнуть столешницу и налететь на него.

В спину ударила безжалостная напольная плитка и, уворачиваясь от частых оплеух сверху, Тимур решил, что сломал себе хребет.

Это было ужасно.

Он всегда терялся перед любыми проявлениями агрессии и понятия не имел, что в такие минуты делать. Его фантазии хватило только на то, чтобы попытаться перехватить руки Лизы, и спустя несколько бесконечных мгновений этого позорного барахтания, у него получилось.

Капали минуты. Тяжелое, хрипящее даже, дыхание Лизы становилось тише.

Она лежала на нем всем своим весом, с каждым вздохом становясь все тяжелее и тяжелее, как становится все тяжелее и тяжелее засыпающий человек.

— Елизавета Алексеевна.

Собственный голос заставил Тимура вздрогнуть. Он вдруг осознал, что их безобразная драка (вернее — варварское Лизино нападение) происходила в полнейшем молчании.

— Придурок, — всхлипнула Лиза и тяжело села.

Тимур с трудом заставил себя оторваться от кафеля тоже.

— Господи, ну какой же ты придурок, — повторила она, подняла руку и нащупала бутылку вина на столе. Не открывая глаз, сделала огромный глоток и застыла, поставив бутылку между ног.

На её щеках остались серые разводы туши. Помада смазалась.

Блузка со слишком открытым воротом съехала на бок. Волосы торчали в разные стороны.

Красотка.

Отец знал толк в извращениях.

— Кажется, — сказал Тимур, — вы вывернули мне позвоночник.

— Соломинка сломила спину верблюда, — невпопад ответила Лиза. — Так тебе и надо. Тоже мне, наследничек.

Тимур редко слышал столько презрения в свой адрес.

Это было обидно.

— Если бы вы вели себя как приличный человек, а не дикая кошка, — гордо сказал он, — и дослушали бы меня до конца, то возможно наша беседа приняла бы совсем другой оборот.

— Это какой же?

— Ну я бы вам сказал, что возможно смогу немного меньше вас ненавидеть, поскольку я плод от плода его.

Лиза приоткрыла один глаз, посмотрела им на Тимура и снова закрыла, словно ей было неприятно увиденное.

— А тебе не приходило в голову, — спросила она, — что твоя ненависть мне куда важнее понимания?

— Ну простите. Самобичевание — процесс интимный. Не хочу быть вашей плетью.

— Придурок, — повторила она третий раз и вдруг улыбнулась. На испаханном бороздами нелегкой женской доли лице эта улыбка показалась чем-то посторонним. Как будто в коммуналку заглянула с визитом фея.

— Не желая быть плетью от плети моей, ты тем не менее решил остаться со мною рядом?

— Не в том смысле, в каком вы подумали, когда прыгнули на меня. Впечатляюще.

— Спасибо.