Нас тонуть не учили

Первая неделя на новом месте закончилась весело, похоже, Антона здесь ожидает бурная и хлопотная жизнь. И он был готов к этому.

Встреча с братом

К обеду следующего дня приехал отец, он шумно вошёл в дом. Долго возился в своей авоське, наконец достал бутылку самогонки и поставил её на стол. Когда на душе у человека праздник, хочется его продолжать, и лучше делать это в компании. Кушать Антону расхотелось, он молча вышел из-за стола и направился к выходу. А здесь опять соберутся друзья отца и будут пить. За спиной Антон услышал голос отца.

— Ты куда?

Но он не захотел отвечать и, не останавливаясь, вышел на улицу, но вопрос остался. «В самом деле, куда? В интернате хоть поесть было что, там завтрак, обед и ужин, всё по расписанию и вкусно. А здесь эта тётка только картошкой и блинами кормит, утром горячие, вечером холодные и к ним кружка молока. А этому своему Петеньке всё вкусненькое. Что б он подавился этой сметаной и конфетами, обжора!»

После бесцельного шатания по улице, уже затемно компания разошлась по домам. Подходя к воротам, Антон услышал доносящиеся из дома пьяные песни загулявших гостей. Становиться объектом навязчивых расспросов не хотелось, начнут снова жалеть, будут заставлять пить эту вонючую самогонку. Зайдя в сени, по приставной лестнице он полез на чердак. Половина чердака была заложена прошлогодним сеном. На нем около небольшого оконца во фронтоне крыши Антон два дня назад обустроил себе ночлежку, дерюгой застелил матрас, забросил туда подушку и одеяло.

Запах сена действовал на него как снотворное, едва голова касалась подушки, моментально проваливался в сон, здесь его никто не беспокоил, даже Петька. Малыш боялся высоты, и чердак для него был запретным местом. Где ночует пасынок, знала и Анна Матвеевна, её это устраивало, чужой ребёнок в доме не будет мозолить глаза.

Не складывались отношения мачехи с пасынком. «Больно ершист мальчишка, на замечания не реагирует, непослушен, своенравен и задирист. Уже не раз обижал Петеньку, кровинушку родную. Привёз муженёк хулигана, теперь жди, пока эти каникулы закончатся, не было до сих пор, и ещё тысячу лет бы его не знала! Да и отец неизвестно, где болтается, вечно пьяный. Устала от такой жизни, а тут, гляди, скоро ещё один заявится, но тот вроде потише будет. Наплодил Володя детей, по свету болтаются никому не нужные, и мне от них одни хлопоты да беспокойство. А меня кто пожалеет да поймёт!»

В один из вечеров за ужином Владимир Андреевич объявил, что скоро они поедут в соседнюю деревню, где Антон и встретится со своим старшим братом, которого Алексеем величают.

В ту ночь и сон Антону приснился: сидит он на лавке у дома, а во двор парень входит, высокий, плечистый. Антону яркое солнце в глаза светит, лица разобрать не может, встал, пошёл навстречу, тот повернулся к Антону и говорит: «Здравствуй, брат!» Антон голову поднял, а это Корней руку для приветствия протянул и улыбается. Бросился к нему Антон, закричал от радости… и проснулся. До утра заснуть не мог, всё отрывки сна в голову лезли. А через день и отправились вместе. Километра три прямиком через лес да полем, час ходьбы — и на месте были.

Мать отца, Антонина Степановна, бабушка Антона, на хуторе одна проживала. Муж с войны не вернулся, замуж больше не вышла, мужиков всех война забрала, а потом и привыкла одна. Хозяйство крепкое держала, коровки две с тёлкой, трое, а в иной год и четыре свиньи растила, кур да гусей несчётно. Дом добротный, постройки хозяйственные, два сарая, погреб. Кругом луга заливные и лес рядом, сена и дров в избытке, только работай. И работала на земле своей с утра и дотемна. Дети уже давно своих детей растили. Внуки к бабушке приезжали, но не задерживались в гостях, бабуля лаской и добротой не отличалась, для неё они работники бесплатные, сама в работе — и детям отдыха нет. У тех лето для отдыха и приключений, а не для бабушкиного огорода. День-два у бабушки побудут, и домой просятся, больно уж строга та с ними.

Антон с отцом вышли из зарослей кустов на открытое место. Впереди простирался луг, а перед ними, утопая в зелени, прятался добротный деревенский дом — это и был бабушкин хутор. А в километре находилась деревня. К дому подошли как раз в тот момент, когда во двор и хозяйка из-за угла сарая вышла. Сколько лет ей и не определишь сразу, невысокого росточка, худощавая телом, но в движениях быстрая и резкая. На плечах Антоли, так её по-деревенски прозывали, огромная вязанка хвороста. Гостей увидела, груз с плеч сбросила, отец поздоровался с матерью, та внимательно на Антона посмотрела и спросила.

— Так это и есть твой младший? Заходите в дом! — и к порогу направилась, нагнулась, камень сдвинула, ключ под ним взяла, дверь в сени открыла.

«Это моя бабушка? Ни разу в жизни меня не видела, а так встречает! Она мне хоть родная?» — пронеслось в голове у мальчишки.