Нас ждет Севастополь

— Я всю ночь до рассвета не сплю, работа такая.

— Ну, значит, на рассвете, прежде чем лечь, сделайте на ноги компресс из водки. Порошки выпишу, получите в нашей аптеке.

— Так и буду делать, — заверил Рыбин и вынул из кармана плитку шоколада: — А это вам в знак благодарности.

Кузьмичев посмотрел на шоколад, сердито прикрикнул:

— Я же не девушка. Спрячьте ваш шоколад немедленно!

— Я думал… извините, — краснея, пробормотал Рыбин.

Лицо Кузьмичева расплылось в улыбке. Взяв старшего лейтенанта под руку, он доверительно сообщил:

— Подарите шоколад какой-нибудь девушке, их в госпитале много.

Взяв в аптеке порошки, Рыбин спустился к морю и не торопясь снова пошел берегом. Еще издали он увидел сидящую па камне светловолосую женщину в гимнастерке, с узкими погонами сержанта медицинской службы. На коленях лежал синий берет. Женщина сидела прямо, устремив взгляд на море. Подойдя ближе, Рыбин увидел на ее лице слезы.

— Что с вами? — спросил он. — Кто-то обидел?

Она подняла на него глаза и смущенно улыбнулась:

— Извините, вспомнилось…

Ее глаза, необыкновенно синие и глубокие, были окаймлены длинными темными ресницами.

«Ого, какие девушки в госпитале! А я и не знал», — подумал он, сожалея, что не наведывался раньше сюда. Впрочем, сожалеть нечего, эти месяцы было не до девушек.

— Может, я могу вам быть чем-то полезен? — спросил Рыбин, не в силах отвести взгляда от ее глаз.

— Едва ли, — грустно отозвалась она.

— А если я посижу с вами?

— Садитесь.

Она немного подвинулась, и он сел рядом.

— Вы давно на нашей Малой? — спросил он.

— Всего неделю.

— Тоскливо тут показалось, загоревали сразу…

— Не поэтому.

Она достала из кармана носовой платок и вытерла слезы.

— Значит, начальство обидело?

— Нет.

— А в чем же дело?

— Не все ли равно.

— Верно, — согласился он и вынул плитку шоколада. — Разрешите вам подарить. Я был в госпитале на приеме у врача. Врач оказался мужчиной. Он от такого подарка отказался, даже выругал меня. Шоколад посоветовал подарить кому-либо из госпитальных сестер. Возьмите.

Она кинула на него косой взгляд:

— Наверное, вы попали к Кузьмичеву?

Рыбин положил плитку шоколада ей на колени.

— На память от незнакомого офицера.

— Спасибо.

— А теперь давайте познакомимся, — он протянул руку: — Я Михаил Рыбин.

Она подала свою и сказала:

— Галя Глушецкая.

— Знакомая фамилия, — задумался он, сдвигая брови. — Вспомнил — в нашей бригаде командир роты разведчиков был Глушецкий. Звали его, кажется, Николай. Погиб геройски. О нем в газете писали.

— Это мой муж, — вздохнула Галя.

— Вот как?! — воскликнул Рыбин. — Я же хорошо его знал. Мы вместе были в резерве. Он говорил о вас. Мы были тогда недалеко от Сочи, в чудном местечке. Помню, советовал я ему не соглашаться идти в разведку, а проситься в гидрографическое управление. Научный же работник. В резерве пробыл бы месяц, а то и два. А на это время я предлагал ему выписать вас. Побыли бы вместе. Не послушал…

Галя молчала, наклонив голову.

— А вы как оказались здесь? — спросил Рыбин после недолгого молчания.

Галя рассказала, как получила известие о смерти мужа, как умер ребенок, решила пойти на фронт.

— Хотела в ту же бригаду, где служил Коля. Но не попала. Сначала попала в геленджикский госпиталь. Там попросилась на Малую землю. Но когда прибыла сюда, оказалось, что бригаду отправили на формирование. Так и осталась в береговом госпитале.

— Да, бригады тут нет, — подтвердил Рыбин. — И в Геленджике ее нет. Говорят, где-то под Крымской. Я в ней служил. Но меня после апрельских боев перевели в другую бригаду.

Встав, он протянул Гале руку и с сожалением произнес:

— Как жаль, что не могу дольше побыть с вами. Надо идти к начальству с докладом. Но я очень рад, что познакомился с женой погибшего товарища. И еще более рад буду, если смогу как-то утешить вас, развеять ваше одиночество. Знаете что — давайте завтра в это же время встретимся тут.

Много месяцев он не слышал женского голоса и сейчас словно пьянел, держа в своей руке мягкую руку женщины, ощущая теплоту ее ладони, нежность пальцев. Он не выпустил ее руку до тех пор, пока Галя не пообещала завтра прийти сюда.

Словно оправдываясь, она сказала:

— После дежурства я не знаю, куда девать свободное время. Почти всех раненых эвакуировали в Геленджик, поэтому у врачей и сестер свободного времени сейчас много. Все, правда, находят себе дело, а я еще не нашла.

— Не вжились во фронтовой быт, — улыбнулся Рыбин. — Так со многими бывает. До завтра.

Оставшись одна, Галя некоторое время смотрела, как шагал по берегу старший лейтенант. Он развеял ее невеселые думы. И она была благодарна ему за это.

На другой день Рыбин шел в госпиталь в самом веселом расположении духа. Всю ночь он принимал и отправлял грузы, как всегда — под обстрелом. К утру устал до невозможности, а когда добрался до землянки — не мог уснуть. Перед ним стояла Галя — светловолосая, с грустными синими глазами.

Еще издали Рыбин увидел Галю на том же камне. Скрывая улыбку и не ускоряя шага, подошел к ней и сказал:

— Очень рад вас видеть. Спасибо, что пришли.