Нас ждет Севастополь

— Как же не помнить, — слегка улыбнулся Глушецкий. — Вчера замполит беседу с разведчиками провел.

— Так вот — возьмешь с собой двух разведчиков и пойдешь в поселок Мысхако. Там в большом винном подвале Военный совет армии устраивает прием в честь отличившихся в десанте.

— Прием? По какому случаю?

— По случаю дня Красной Армии. Кого возьмешь?

Глушецкий задумался.

— А как же в наблюдение на кладбище? — спросил он. — Нельзя же прерывать.

Теперь задумался командир бригады.

— Это верно. Раз уж задумал, надо доводить до конца. Ладно, иди в наблюдение, а чествовать тебя найдем другое время.

И он усмехнулся, но тут же согнал улыбку с лица.

— Кого же послать? — и он в раздумье пригладил свою бороду.

— Пошлите моего замполита, — предложил Глушецкий. — Боевой офицер.

— Знаю, знаю. Мужик стоящий. Что ж, пошлем его. А из разведчиков кого?

— Семененко и Гриднева.

— Согласен. Скажу своему замполиту о твоем выборе.

Уральцев удивился, когда Глушецкий рассказал о приеме.

— После высадки десанта прошло всего двадцать дней, непрерывно идут ожесточенные бои. Вроде бы не время для торжественных приемов.

Но, подумав, сказал:

— А что — правильно, пожалуй. Сам этот факт говорит об уверенности Военного совета в успехе десанта. А эта уверенность передастся десантникам.

Из Станички до поселка Мысхако не менее трех километров. И почти весь этот путь простреливался пулеметным огнем. Гитлеровцы знали, что передвижения у десантников происходят ночью, поэтому до утра не прекращали стрельбу из пулеметов. Стреляли неприцельно, а с расчетом на «счастливого», авось да кого зацепит пуля. И зацепляла. От Станички проходила болотистая балка. Ноги вязли в грязи по щиколотку.

Идти ночью, без дороги, по грязи, припадая к земле после очередной пулеметной очереди, — невелико удовольствие. С полдороги Семененко стал ворчать:

— Моя бабушка говорила: за кило кишки семь верст пишки. Была нам охота идти на заседание. Обошлись бы без нас.

Его поддержал Гриднев:

— Твоя бабка, видать, мудрая была. У нас тоже есть поговорка: за семь верст киселя хлебать. Помню, в нашей МТС был такой случай…

Гриднев не успел рассказать, что за случай, как споткнулся и упал. Поднявшись, он забыл, о чем хотел поведать, а только ругнулся.

Усталые, но все же дошли до поселка и разыскали тот подвал, где будет проходить прием.

Подвал, бывший винный склад, был просторный. Но вскоре тут собралось столько народу, что стало тесно.

Столами служили снарядные ящики, застланные белыми простынями. Сиденьями служили также снарядные ящики, на которые положили доски. На импровизированных столах — хлеб, ломти сала, банки с тушенкой, бутылки с вином и спиртом, алюминиевые кружки. Вилок и ножей на столах не было, но в этом и не было нужды. У каждого за голенищем ложка, в кармане нож — личное оружие, с которым фронтовик никогда не расстается.

Уральцев обратил внимание на то, что все приглашенные пришли с автоматами и даже с гранатами и подумал: «И правильно. Кто знает, может, торжественное заседание придется прервать и вступать в бой. Ведь противник всего в километре от подвала. С бала и в бой, как говорится».

В подвале с низким цементированным потолком шел гул, словно морской прибой. Переговаривались громко. Особенно те, кто встречал знакомого. Наискосок от Семененко сидел черноволосый матрос и пристально смотрел на него. Наконец он воскликнул:

— Павло! Неужто ты?

Семененко вскочил и обрадованно крикнул:

— Лешка! Гляньте на него — живой, щучий сын! Тебя же под Инкерманом бомбой засыпало.

— Было такое дело. Не взяла. Откопали.

— Добрый хлопец этот Лешка, — обернулся Семененко к Уральцеву. — До войны на одном корабле служили.

— А о тебе, Павло, говорили, что ты погиб в Севастополе.

— Брехня. Бачишь меня в натуре. Ты в какой части?

— В двести пятьдесят пятой. У Потапова.

— А я у Громова. Соседи, выходит.

— Похоже. Приходи в гости.

Но вот поднялся командующий 18-й десантной армией генерал-лейтенант Леселидзе — и шум в подвале стих.

Генерал поздравил присутствующих с днем Красной Армии и флота, рассказал о разгроме немецкой армии под Сталинградом, о дальнейших успехах советских войск в войне с гитлеровскими захватчиками и поднял тост за победу.

Потом выступали десантники.

К разведчикам подошел незнакомый полковник с густыми черными бровями, подсел рядом и спросил:

— Вы из какой бригады?

— Разведчики из бригады полковника Громова. Нас трое, — ответил Уральцев.

— Уважаю разведчиков, — улыбнулся полковник. — Будем знакомы. Я заместитель начальника политуправления фронта Брежнев.

Он наполнил алюминиевые кружки вином.

— За ваше здоровье и боевые успехи.

Когда разведчики выпили, полковник попросил Уральцева рассказать, как воюет бригада, большие ли потери, как настроение матросов, в чем нужда. Выслушав, полковник сказал:

— Неплохо. Вы командир роты?

— Замполит.

— Давно на политработе?

— Меньше года. Раньше работал в газете.

— Побываю в вашей бригаде обязательно. В соседней — двести пятьдесят пятой был, а до вас не успел дойти.

— Мы соседи.

— Знаю. Район кладбища господствующая высота. Очень важно, чтобы ваша бригада овладела ею.