Нас ждет Севастополь

Ордин вынул из голенища сапога две мелко сложенные бумажки и протянул старшему лейтенанту. Развернув их, Глушецкий узнал на одной размашистый почерк Медведкина. На второй по-немецки был напечатан на пишущей машинке какой-то приказ. Медведкин писал: «Доставить командующему флотом. Немцы знали о нашем десанте все. В подтверждение прилагаю приказ немецкого командования, который взят мной у убитого немецкого офицера. В приказе перечислены все наши корабли, все части, принимавшие участие в десантной операции, указан даже час высадки. Нам устроили засаду. Немцы обладают большим количеством артиллерии. Считаю, что делать вторую попытку высадить здесь десант бессмысленно. Мы будем прорываться и уйдем в горы. Медведкин».

— Вот оно что! — ахнул Глушецкий. — Объясните, сержант, как эти документы оказались у вас? Почему так поздно перешли передовую?

Ордин рассказал, что Медведкин приказал ему спрятать документы в голенище сапога и пробраться через оборону немцев к своим. Он указал маршрут через перевал Маркотх. Спустя минуту Медведкин был убит снарядом. Ордин сумел проскользнуть мимо вражеской засады и уйти. Но в одном селе голод заставил его войти в хату. Там оказалось два немца. Он убил их, но и сам получил пулю в ногу. Идти стало невозможно. Одна женщина спрятала его в сарае. Рана заживала медленно, и он больше месяца не мог подняться. Жители села сообщили ему о существовании десанта на Мысхако. Поэтому он, когда рана зажила, пошел не по маршруту, указанному Медведкиным, а на Мысхако.

— Пойдем к полковнику, — выслушав его, сказал Глушецкий.

Он вызвал старшину и приказал накормить Ордина и переодеть в военную форму.

Спустя некоторое время в блиндаж вошел старшина и доложил, что Ордин накормлен, одет и ожидает у входа. Глушецкий надел шапку и пошел в штаб.

В капонире было тесно, душно и шумно. Все курили, чадила железная печка. «Как тут люди не угорают?» — удивился Глушецкий.

Он постучал в железную дверь и услышал басовитое:

— Входите.

Открыв двери, Глушецкий увидел полковника и начальника политотдела.

— С «языком»? — живо спросил Громов.

— Пока нет. Группа еще не вернулась. Привел сержанта Ордина. Участвовал в десанте в Южную Озерейку, около двух месяцев пробыл на занятой немцами территории, сегодня перешел передовую. Он принес вот эти два документа.

— Веди его сюда, — приказал полковник.

Когда Ордин вошел, Громов сказал Глушецкому:

— Можете возвращаться в роту. Жду «языка».

В четыре часа ночи, когда Глушецкий начал дремать, сидя за сбитым из досок столом, в блиндаж с шумом ворвался Семененко. У него был злой и удрученный вид, и Глушецкий сразу догадался, что случилось неладное.

— Товарищ старший лейтенант, — хриплым от волнения голосом начал Семененко, — «языка» не привел. По дороге скончался. Убиты Коган, Бурков и Олещенко. Зайцев струсил и утек.

— Рассказывай подробнее, — хмурясь, потребовал Глушецкий.

Семененко рассказал, что в группу захвата он назначил Когана, Буркова, Олещенко и Зайцева. Сам же остался с группой прикрытия метрах в тридцати справа от огневой точки. В задачу группы захвата входило наброситься на двух немцев, дежуривших у пулемета, одного убить, а другого обезоружить, завернуть в плащ-палатку и тащить на нашу сторону. Прикрывающая группа должна была обеспечить им отход в случае, если бы гитлеровцы начали преследование. Сначала все шло хорошо. Четыре разведчика бесшумно подползли к пулеметной точке, около которой маячили двое немцев с накинутыми на плечи одеялами. Коган прыгнул на одного и ударил кинжалом в спину. Трое остальных разведчиков набросились на другого, заткнули ему тряпкой рот и скрутили. Схватка длилась не более минуты. Разведчики вылезли из траншеи и повели пленного. Но по ошибке они пошли не прямо, а влево. Семененко не успел окликнуть их, как вверх взвилась ракета, и в тот же миг по разведчикам резанула очередь из автомата. Бурков и Олещенко упали. Из-за бугра выскочили четыре гитлеровца. Коган крикнул Зайцеву, чтобы вел пленного, а сам остановился и стал отстреливаться. Семененко бросился ему на выручку. Зайцев не разобрался в темноте, кто бежит справа, и закричал Когану: «Нас окружают! Спасайся!» — и бросился в кусты, оставив пленного. Семененко и находившиеся с ним разведчики опоздали. Коган лежал, вцепившись обеими руками в горло гитлеровца. Оба были мертвы. Разведчики оттащили Когана и спрятали в кусты, чтобы потом вынести его тело. Пленный немец извивался на земле, пытаясь развязать руки. Семененко ухватил его за шиворот и поставил на ноги. Из-за бугра опять показались немцы. Семененко взвалил пленного на плечи и побежал. Немцы открыли по разведчикам стрельбу. Те, отстреливаясь, стали отходить в кусты. Когда стрельба затихла, Семененко снял с плеча пленного, кулем осевшего на землю. Разведчики уложили его на плащ-палатку, но пока его донесли до нашей передовой, он умер от пулевых ран, полученных от своих же солдат.

— Вот его документы, — Семененко положил на стол солдатскую книжку и несколько писем.

— А где Зайцев? — спросил Уральцев.