Нас ждет Севастополь

В ближайшей балочке раздались голоса немцев. Разведчики подползли ближе и стали наблюдать. Около левого ската находился блиндаж. Немецкий офицер повелительным голосом что-то говорил стоящему перед ним солдату. Потом солдат вылез из балки и куда-то пошел. Офицер открыл дверь и вошел в блиндаж.

Глушецкий шепнул разведчикам, чтобы лежали, а сам скользнул на крышу блиндажа.

Он знал, что гитлеровцы устанавливают в своих блиндажах железные печи, а дымоходы от них выводят вверх. Через них можно услышать, что говорят в блиндаже. Нащупав рукой дымоход, Глушецкий приник к нему ухом. Слышно было неплохо.

— Бездельник же этот Курт, — услышал Глушецкий ворчливый голос одного немца. — Знает только играть на гармонике. Безмозглая деревенщина, он даже не подумал о том, что у нас на завтрак ничего нет.

— Я, пожалуй, прогоню его, — раздался голос другого немца.

Несколько минут немцы молчали. Глушецкий оглянулся. Кругом стояла тишина.

«Если их два, то вскочим в блиндаж и приглушим без выстрела», — решил он.

Немцы опять заговорили. Глушецкий прислушался.

— Не спится, — сказал один немец. — Весь день дрыхнул, а ночью и сон не идет. Пойду, пожалуй, в штаб. Может быть, выпрошу отпуск на сутки. Проведу его у девочек. Если к утру не вернусь, знай, что веселюсь.

— Иди, — зевнув, произнес другой немец. — Только едва ли сейчас получишь отпуск. Готовимся к наступлению.

— А чего там готовиться, — пренебрежительно фыркнул первый немец. — Авиация сделает свое дело, а наша артиллерия поможет. Десантники очумеют от такого обилия бомб и снарядов. А пока фейерверк не начался, нам делать нечего, можно и поразвлечься.

— Когда Курт появится?

— К утру придет…

В голове Глушецкого появился новый план. Он подполз к разведчикам и зашептал:

— Сейчас из блиндажа выйдет один офицер. Будем брать! Гучков затыкает рот, Добрецов хватает за правую руку, я за левую.

Разведчики спустились в балку.

Минут через десять дверь блиндажа открылась. Несколько секунд офицер стоял, не двигаясь. Видимо, после света в блиндаже глаза его ничего не видели. Освоившись с темнотой, он пошел по тропке.

Гитлеровец не прошел и тридцати шагов, как неожиданно почувствовал, как его горло сдавили, словно тисками, а в рот сунули что-то мягкое. Обе руки вывернули назад и связали.

Все произошло мгновенно и бесшумно. Разведчики уволокли пленного в кусты и затаились. Глушецкий радовался, что все получилось хорошо.

Отдышавшись после схватки, разведчики стали собираться в обратный путь. Глушецкий приказал саперу идти первым и проделать проход в МЗП. За сапером пошел Гучков, затем пленный. Руки пленного были связаны назад, конец веревки длиной метра в три держал Добрецов. Глушецкий сказал гитлеровцу по-немецки:

— Не поднимайте шум и не пытайтесь бежать. Это грозит вам смертью. В плену же сохраните жизнь.

Пройти удалось не более пятидесяти шагов. Неожиданно разведчиков кто-то окликнул по-немецки:

— Кто идет?

Шагах в тридцати от разведчиков шла группа немцев.

— Свои. Саперы, — по-немецки ответил Глушецкий, придавая своему голосу грубый и недовольный тон.

— Пароль?

Глушецкий подскочил к пленному. Приставив к груди пистолет, он вынул из его рта кляп и зашептал:

— Назови пароль.

Пленный икнул и назвал пароль. Глушецкий повторил его более громким голосом и тут же опять заткнул рот гитлеровца.

Когда немцы прошли, разведчики облегченно вздохнули.

«Черт меня побери, надо было раньше узнать у него», — выругал себя Глушецкий.

Дойдя до МЗП, разведчики залегли, дожидаясь, когда сапер проделает проход.

Минут через пять сапер поднялся и махнул рукой.

Разведчики не успели пройти и десяти шагов, как впереди показались силуэты людей. Хорошо, что рядом росли кусты держидерева. Разведчики успели спрятаться в них.

Ждать пришлось долго. Каждые пять-десять минут с передовой и на передовую шли небольшие, не более отделения, группы немцев.

— Некстати расходились, шут бы их побрал, — ворчал Глушецкий, обеспокоенно поглядывая на часы.

До рассвета оставалось всего полчаса.

Глушецкий задумался. По-видимому, у немцев происходила смена частей. Если так, то хождение у них не прекратится до рассвета. Переходить их передовую сейчас — рискованное дело, можно наверняка попасть под огонь автоматчиков. А попасть под их огонь — значит потерять пленного.

«Лучше будет, пожалуй, остаться здесь на день, а когда стемнеет — двинемся к своим», — сделал вывод Глушецкий.

Сообщив о своем решении разведчикам, он встал и пошел искать более укромное место, где можно спокойно пересидеть день. Метрах в двадцати кусты оказались гуще, и среди них неглубокая яма.

Рассвет застал разведчиков в этой яме. Когда стало совсем светло и на передовой — немецкой и нашей — всякое движение замерло, Глушецкий разрешил разведчикам по очереди поспать. Сам спать не стал.