Нас ждет Севастополь

Катер поставили на ремонт. Новосельцев был доволен, что наконец-то найдется время отдохнуть и можно завтра отметить день рождения комендора Пушкарева. О подвиге Пушкарева он доложил Корягину, и тот тут же заполнил наградной лист и пошел с докладом к контр-адмиралу. Вскоре он вернулся и сообщил:

— Контр-адмирал подписал приказ о награждении Пушкарева орденом Красной Звезды.

«Вот это будет хороший подарок ко дню рождения», — подумал Новосельцев, выходя из штаба.

Около склада с химическим имуществом он увидел капитана Уздякова, и у него появилась неожиданная мысль.

Уздяков приветливо протянул Новосельцеву руку и сказал:

— В штабе мне сказали, что двух человек с вашего корабля наградили.

— Трех, — поправил Новосельцев.

— Кого же еще?

— Медалью «За отвагу» наградили боцмана Ковалева и матроса Токарева, а сегодня подписан приказ о награждении орденом комендора Пушкарева.

— И вы, конечно, надеетесь на орденок.

— Пока не думаю об этом.

— Бросьте скромничать, Виктор Матвеевич, — щуря маленькие глаза, с вызовом проговорил Уздяков. — Кому другому, а мне бы вы так не говорили. У каждого в душе тщеславное желание иметь побольше орденов, чин повыше, должность поспокойнее.

— Не у всех…

— Шиллер писал, что миром правят любовь и голод. Каждый борется за теплое место на планете. Так оно было, есть и будет. Все повторяется, дорогой мой Виктор Матвеевич.

— Шкурники, стало быть, все? — начиная сердиться, спросил Новосельцев.

Будь Новосельцев равным по званию и должности, он отчитал бы его сейчас. Но какое право имеет лейтенант делать замечание капитану? Не положено по уставу.

«А наплевать мне на то, о чем он думает», — решил Новосельцев, вспомнив о цели, с которой он подошел к Уздякову.

— У меня просьба к вам, товарищ капитан, — сказал он. — Премного буду благодарен вам, если удовлетворите ее.

— Пожалуйста, — насторожился Уздяков, не любивший, чтобы к нему обращались с просьбами.

— Мне нужно к завтрашнему дню четверть хорошего вина.

Уздяков догадливо улыбнулся:

— Понятно. Катер на ремонте, а командир…

— Вот именно, — нетерпеливо подтвердил Новосельцев. — Могу я рассчитывать на вас?

— Удружу, — уже покровительственным тоном сказал Уздяков. — Вечером пришлите ко мне матроса.

— Спасибо, — подал руку Новосельцев и, довольный, пошел на корабль.

После обеда лейтенант уволил на берег почти половину команды. С каждым из увольняемых он побеседовал наедине — о подарках имениннику. Сам Пушкарев не знал о том, что товарищи собираются отметить день его рождения. Настроение у него было прескверное, и он мечтал напиться на берегу. Но, по-видимому, командир предвидел это и на берег его не отпустил, а поставил дежурным по кораблю. В полночь Пушкарева сменили.

Проснувшись утром, Пушкарев увидел в кубрике командира отделения мотористов Харитона Окального, комендора кормового орудия Афанасия Акульшина, Дюжева, Шабрина, Наливайко. Баянист сидел с баяном на коленях.

— Музыка! — воскликнул Дюжев, заметив, что Пушкарев проснулся.

Душко заиграл туш, а Дюжев, Шабрин и Наливайко подскочили к нему и стали теребить за уши, приговаривая со смехом: «Расти большой, расти большой». Не поняв, в чем дело, Пушкарев рассердился и стал ругаться. Тогда Окальный отстранил рукой товарищей и сказал:

— Не серчай, Серега. Сегодня твой день рождения, ну мы и решили тебя поздравить.

Пушкарев сел на койку и оторопело обвел всех глазами.

— Это вы серьезно? — спросил он.

— От души! — воскликнул Дюжев. — Глянь-ка, что у тебя под подушкой.

Пушкарев поднял подушку и ахнул от изумления.

— Вот это подарок от командира — книга Николая Островского «Как закалялась сталь», — стал перечислять подаренные вещи Дюжев. — Это зажигалка от Антона Румянцева. Этот обеденный агрегат — складная ложка и вилка от нашего уважаемого кока Кирилла Наливайко. А вот часы со светящимся циферблатом. Наши мотористы купили их вчера на базаре и дарят тебе. А вот еще подарок — кисет из бархата с вышивкой шелком: «Отважному черноморцу от Нади».

— А что за Надя? — насторожился Пушкарев.

— Есть такая знакомая мне особа. А вот подарок от меня, — и Дюжев вытянул из-под койки вещевой мешок, наполненный яблоками. — Собственно говоря, деликатно выражаясь, — слегка смущаясь и косясь на Шабрина, поправился он, — это не от меня, а от колхозников. Вчера, как мне дали увольнительную, я проведал сначала Токарева. Парень на днях вернется, у него не воспаление легких, а грипп. От него я пошел к Наде. Долго у нее не пришлось, к сожалению, задержаться, поссорились немного. Забрал я у нее кисет и ушел. Смотрю, время еще в достатке. Решил сходить к Лене.

— Это еще зачем? — с подозрением спросил Шабрин.

— Ты, Максим, не серчай. С твоей Леной у меня было чисто деловое свидание.

Все в кубрике рассмеялись, а Шабрин покраснел и поперхнулся.

— Честное слово, Максим, — заверил Дюжев. — Она же дочь колхозного бригадира. Дай, думаю, насчет каких-нибудь фруктов для нашего именинника переговорю. Пришел и папашу ее дома застал. Обсказал ему все, как полагается. Пошел он к председателю — и вот результат!