Нас звали «смертниками». Исповедь торпедоносца

«ДБ-3». Его носовой штурманский отсек оказался крайне неудобным для работы инструктора

А я ведь головой отвечаю за своего подопечного, и если он разобьет самолет, вся ответственность за это целиком ляжет на меня. Перспектива не очень хорошая, учитывая тотальный дефицит боевой техники. Чтобы, вовремя вмешавшись, исправить ситуацию, инструктору просто необходим хороший обзор из кабины. Но его-то как раз и не было. Так каждый раз и переживал при посадках, гадко на душе становилось, передать невозможно…

Спасло меня то, что большинство моих «учеников» годились мне в учителя. Многие из них казались тогда стариками, хоть и были старше всего на десяток лет. Были и пилоты гражданских авиалиний, и даже летчики-полярники, для которых, казалось, не существовало безвыходных ситуаций. Они, конечно, сразу же раскусили мою неопытность, тем не менее относились ко мне с уважением и тактом, понимая причины сложившейся ситуации.

Приходили и совсем «скороспелые» пилоты, наскоро обученные по сокращенной программе. Было даже несколько моих сотоварищей еще с Молотова, все это время «блуждавших» по тылам, так и не попавших на фронт. Интересно порой играет людьми судьба, загадочным образом распределяя роли. Одногодки, вместе окончившие школу пилотов с практически одинаковыми летными навыками… Но теперь я – инструктор, они – мои ученики…

Здесь мне впервые довелось наблюдать неизвестный доселе обряд посвящения в пилоты, проводившийся над молодым летчиком после первого самостоятельного полета. Только лишь перестали вращаться винты, самолет со всех сторон окружает развеселая толпа товарищей и буквально вытаскивает «новорожденного» авиатора из кабины. Затем двое самых крепких, схватив его за руки и за ноги, сопровождаемые всеобщим смехом, трижды изо всех сил ударяют задницей о «дутик» – хвостовое колесо крылатой машины. Своего рода пожелание мягкой посадки на СВОЕМ аэродроме. На моей памяти все последующие курсанты, конечно, из числа молодежи, прошли через это.

Вскоре нас перебазировали из Саранска на аэродром, расположенный возле станции Кошки в Куйбышевской области. Поскольку никаких хоть сколько-нибудь пригодных для размещения личного состава помещений не было и в помине, пришлось в авральном темпе рыть для себя землянки, параллельно продолжая учебные полеты. Именно отсюда мы отправили на фронт первую партию экипажей.

Но и здесь также не довелось задержаться. В ноябре, чуть только начал падать снег, мы перелетели в Казахстан, в деревню Новоосетиновка. Курсантов поселили в школе, а мы, инструктора, разбрелись по окрестным домам, кто где смог договориться с хозяевами.

Ноябрь 1942 г. Станция Кошки. Второй слева в третьем ряду – Михаил Шишков. Второй справа в третьем ряду – Федор Шипов. В середине первого ряда – Иван Дурновцев

С питанием особых проблем не было – инструкторов, учитывая их весьма приличную нагрузку, снабжали продовольствием вполне достойно, по меркам того сложного времени. С другой стороны, использование в качестве антиобледенительной жидкости спирта предоставляло прекрасную возможность для улучшения рациона. Прихватив с собой пару бутылок, хлеба и прочей имевшейся в наличии провизии, мы оправлялись к пастуху-казаху, жившему километрах в пяти от аэродрома. В обмен на «жидкую валюту» он тут же забивал молодого барашка, и уже через час вся компания воздавала должное его кулинарным талантам… Надо сказать, пастух этот оказался прирожденным поваром, и мы все время пребывания в Новоосетиновке ходили исключительно к нему. Конечно, далеко не каждый день, примерно раз в неделю, не чаще. Ведь запасы спирта, к сожалению, не были бесконечными…

Как и в Бузулуке, никакого заранее подготовленного аэродрома нам не предоставили, так что вновь пришлось обходиться своими силами. Ничего, нам не привыкать. Зато бесперебойное снабжение горюче-смазочными материалами было налажено в кратчайшие сроки. Едва закончив укатку взлетно-посадочной полосы, мы возобновили полеты.

Весной пришлось столкнуться с достаточно серьезным, несмотря на свои небольшие размеры, «противником». Им оказались самые обычные степные суслики, прокладывавшие под аэродромом свои «ходы сообщения», оканчивавшиеся норами, вырытыми в самых неожиданных местах, создавая тем самым предпосылки к авариям. Смотришь – стоят себе такие «солдатики» и кричат истошно. Значит, норы где-то рядом. Поэтому курсанты, не участвовавшие в полетах, бегали с ведрами, заливая их водой. Но суслики, не желая покидать привычные места, все время рыли себе новые и новые жилища…