Население: одна

Детенышу Кира понравилась. Он сделал свой выбор, хотя Офелия выбрала бы кого-нибудь другого. Возможно, со временем она проникнется к ней симпатией. Кира умнее Розары; может быть, и получится воспитать из нее сносную дочь.

– И не прохлопайте момент, когда Билонг перестанет сокрушаться по Ликизи и переключится на Ори.

Кира вспыхнула:

– Что вы имеете в виду? Я не…

Офелия остановила ее одним взглядом.

– Я старуха, но не дура. Вам нравится этот Ори…

– Может быть, но не в том смысле…

– Он хочет остаться. Вы останетесь. Вы полюбите его настолько, чтобы стать матерью. В общем-то, уже любите, поэтому терпеть не можете Билонг.

С затаенным удовольствием она наблюдала, как у этой сильной женщины отвисает челюсть, словно ее ударили чем-то тяжелым. Злорадное ликование зашевелилось в ней, когда эта женщина осознала, что ее раскусили, что ее тайные мысли так же открыты жизненному опыту Офелии, как старушечье тело Офелии открыто ее собственному взгляду.

Офелия откинулась на подушки, наблюдая за Кирой сквозь полуприкрытые веки.

– Вы будете обращаться ко мне «сера Офелия», – сказала она. – И помогать мне с этими малышами и со следующими, и у ваших детей тоже будет своя тц-коу-кёррр.

– Но… но… – забормотала Кира растерянно, утратив весь свой грозный вид. Возмущенный румянец был ей к лицу.

– Доброй ночи, – сказала Офелия и закрыла глаза.

Немного погодя она почувствовала, как распрямился матрас, когда Кира встала, и услышала шепотки в дальней части комнаты. Детеныши довольно завозились у нее под боком, и она провалилась в сон.

Обязанности хранителя ничуть не обременяли Офелию: по утрам она работала в огороде, пока малыши охотились на склизевиков под разлапистыми кабачковыми листьями. Потом она отводила их в центр, где в учебном классе ждали взрослые. Вопреки традиции, взрослые существа помогали ей, понимая, что она не уследит за тремя неугомонными детьми в одиночку. Когда ей нужно было вздремнуть, кто-нибудь подменял ее… и порой этим кем-то были Кира или Ори, которые решили остаться с ней в качестве помощников.

Жизнь была не такой привольной, как в дни полного одиночества, но это сполна искупалось другим. Все, что раздражало ее в человеческом обществе, осталось в прошлом. Никто не командовал ею, не упрекал в бесполезности. Даже старый голос наконец замолчал, раздраженный отсутствием отклика.

Ей все еще доставляло затаенное удовольствие говорить в специальное коммуникационное устройство, которое (как ей объяснили) мгновенно доносило ее голос до правительственных учреждений на далекой планете, о которой она уже много десятилетий не думала как о доме. Там, где она родилась и жила, затерянная в муравейнике жилых кварталов, где за нее решали, что она может и не может изучать, – там, на той далекой планете, люди, издающие законы, теперь прислушивались к каждому ее слову. Никто не мог даже приказать ей замолчать: канал связи был односторонним. Она надиктовывала отчет и лишь несколько дней спустя получала ответ.

С ее разрешения первыми эти сообщения слушали Кира и Ори. Это придавало им ощущение собственной значимости, а Офелию ограждало от тона первых передач, пока на той стороне не поняли, что контролировать ее не удастся. Кира и Ори преодолели изначальные опасения и теперь были всецело поглощены друг другом и компанией умных, бесконечно любознательных существ, которые приходили их навестить.

События в лицах, «Вестник политологии»

Герой, которому предстоит наладить контакт с первым разумным видом, встреченным Человеком в его неудержимом стремлении к звездам, – невысокая босоногая старушка, отнюдь не обладающая выдающимися талантами… не считая того, что она сумела расположить к себе инопланетян. Сера Офелия Фалфурриас, урожденная Офелия Дамарьё из рабочего поселка Саут-рок (Портер-сити, пл. Эскаланц), теперь занимает самый почетный – а кое-кто скажет, и опасный – дипломатический пост в истории человечества. Как вышло, что такую ответственную задачу доверили не просто дилетанту, а совершенному политическому нулю?

Чтобы ответить на этот вопрос, мы поговорили с министром по колониальным делам Эндрейсом Валпрайзом. «Это был чудовищный просчет, – говорит сер Валпрайз. – Моему предшественнику, назначенному предыдущей администрацией, недостало решимости, чтобы вмешаться. Ситуация действительно была сложная: официальный представитель правительства сошел с ума и погиб при попытке атаковать одного из аборигенов. А последствия пришлось разгребать мне. Я сделал то, что было в моих силах: подготовил подходящую замену для серы Фалфурриас – профессионала с безупречными рекомендациями и четким пониманием потребностей обоих видов. После назначения нового посла мы положим конец всей этой сентиментальной чуши с хранителями гнезд… К тому же сера Фалфурриас уже в том почтенном возрасте, когда…»