И вообще — очень нагло держались партизаны. Оно, конечно, старшему сержанту во все замыслы командования вникать не полагается, а только смекал Мишка, что не могли немцы о таком не знать; выходит, просто задавить не удавалось. Ничего, поскорей бы поправиться, вернуться в строй... Перебитое плечо заживало худо. Ребята в госпитале брехали, будто раньше лечили каким-то новым препаратом — назывался то ли «бахта», то ли «клопо». Вот этот самый клопо, брехали, всё подряд лечил, хоть мёртвого мог поднять. Но теперь чудо-лекарство заканчивалось, берегли его и использовали только в самых тяжёлых случаях.
«Хорошо», думал Мишка, «что у меня всё-таки не такой уж тяжёлый. Клопо этот, может, ещё бы и не вылечил, а так всё одно заживёт, никуда не денется. Только не вдруг, а постепенно.»
Зажило, да не совсем: две операции и месяц перевязок спустя выяснилось, что двух пальцев на левой руке Мишка не чувствует вовсе, а остальные еле гнутся. Нерв отбило взрывом.
Героические дела для старшего сержанта закончились, началась проза жизни. Считай, однорукий — зачем такой нужен?.. Значит, придётся головой брать.
С трудом упросил командование не отсылать его на Большую землю, аж до самого генерал-лейтенанта Карбышева Дмитрия Михайловича дошёл; тот в туровский лагерь часто наезжал. Помог прошлый опыт: трудовую жизнь Мишка начинал на железной дороге. Слесарил, то, сё... ничего так разбирался. Сперва для паровозов кое-что изобретал, затем, — уже в армии, — увлёкся оружием. Когда в Стрые служил, придумал счётчик моторесурса для танков — большого значения прибор. Сам генерал армии Жуков Георгий Константинович для доклада вызывал, а потом приказал направить прибор в серию; после доработки, конечно.
Так что опыта у Мишки уже навалом было, и конструкторского, и практического, и вообще.
Запросили документы, удостоверились — хоть и однорукий, а жаль терять такого специалиста. Направили в оружейную мастерскую. Поначалу трудновато приходилось — с одной-то, считай, рукой. Потом ничего, насобачился. Зажмёшь деталь в тиски, напильник ведёшь правой — левой подправляешь. И с фрезой справлялся, и токарил тоже. Ничего, терпимо. Если б просто инвалид — а по ранению-то все всё понимают. Такое дело — война.
Работать, конечно, приходилось от души. Как иначе выделиться, показать себя? А только ребята все работали на совесть.
Хорошо: заметили Мишку. Да и рука понемногу разработалась — наверное, поняла наконец, что очень-очень хозяину нужна. А потом приехал товарищ Карбышев и забрал Мишку в основной лагерь: переучиваться на авиационного вооруженца.
Ехали в машине без колёс. Вот так вот: вроде кабины от «Кукушки», только со скошенным лбом. И несётся прямо над поверхностью, не опираясь ни на что. Мишка такие и раньше видел в лагере, но только на земле; думал — сани.
- Репульсоры, — пояснил Карбышев и, видя недоумение собеседника, растолковал подробней. — Машина отталкивается от земли за счёт подъёмной силы так называемого «репульсорного двигателя». На днище установлены особые приборы: чем сильнее земля притягивает «скороход» к себе, тем большую противодействующую силу создают репульсоры.
- Действию всегда есть равное и противоположное противодействие... — заворожённо пробормотал Мишка. Ему очень хотелось высунуть голову за борт, чтобы убедиться в отсутствии подпорок или незаметных колёс, но нарушать субординацию он не рисковал.
- А дальше? — с интересом спросил Карбышев.
- Дальше... Иначе говоря, взаимодействия двух тел друг на друга равны и направлены в противоположные стороны. Третий закон. Генерал захлопнул твёрдую, по виду пластмассовую обложку книги, которую до этого не выпускал из рук. Читал он как-то странно: всю дорогу одну и ту же страницу, не перелистывал, да ещё периодически тыкал в неё пальцами, словно таким способом заучивал наизусть.
- Верно, — сказал Карбышев, — аккуратно укладывая книгу во внутренний карман полевой сумки. — Третий закон Ньютона. Значит, суть Вы примерно уловили.
- Почему «примерно»? — насупился Мишка. Чего-чего, а классическую механику он знал «на ». В смысле, «на » — это когда просто зазубрил, а он ещё и суть понимал.
- Потому что в рамках ньютоновской механики принцип работы репульсора объяснить невозможно. Законы физики, — как и любые другие законы, — имеют границы применимости. Поменялись они — меняй и законы. А самое замечательное, что границы эти можно прочертить каким угодно образом: по геометрическим размерам, по времени протекания процесса, по задействованным энергиям. Даже простая смена наблюдателя иной раз позволяет решить задачу с наименьшими потребными расходами. Карбышев, как и всегда, был подтянут, сосредоточен в себе — и одновременно очень открыт, как будто именно к этому, — случайному, в общем
- то, — разговору готовился тщательно и долго. Глаза генерала горели... таким особым огнём. Спокойным, уверенным, убеждённым. Когда у человека глаза так горят, он уж на ерунду жизнь растрачивать не станет. Он только главным станет заниматься, и на этом обязательно победит.