Наш человек в Киеве

Охранники бросали фразы по очереди, звонкими от напряжения голосами, и я поверил, что они действительно будут стрелять из своих короткоствольных автоматов.

Семен, однако, не поверил и сделал еще один шаг вперед. Тогда один из охранников поднял автомат и сделал предупредительный выстрел, а второй точным коротким движением ударил Семена ботинком правой ноги в левое колено.

Раздался неприятный хруст, и Семен завертелся на здоровой ноге, скуля от боли.

— Мрази жидовские! Гореть вам, тварям! Будет вам как в Одессе, мрази!..

Второй охранник сделал шаг вперед, после чего остальные двое нациков отпрыгнули от него за линию ворот.

— Говно за собой подберите, — негромко сказал первый охранник, указав им на Семена.

Неонацисты послушно вернулись, подняли Семена на плечи и поволокли прочь. Тот скулил не переставая — похоже, колено ему сломали по-настоящему.

Ворота поехали обратно, глухо щелкнув фиксаторами. Охранники развернулись и пошли прочь по двору в сторону двухэтажного здания с баннером «Еврейское агентство Сохнут», не сказав мне ни слова.

— Э-э, а мне-то что делать, братья? — пробормотал я им вслед.

— Тамбовский волк тебе брат, москаль, — буркнул через плечо один из охранников.

— Здесь жди, пока они свалят. Потом нас позовешь, откроем ворота, — объяснил второй.

Я оглянулся, но не нашел в небольшом дворе даже намека на скамейку — стены и асфальт, правда, чисто убранный.

Тогда я сел прямо на асфальт, бережно положив рядом камеру в пакетике. Осматривать возможные повреждения камеры при охранниках я не рискнул — не родился еще на свет такой охранник, который положительно отнесется к оператору с камерой на вверенном ему объекте.

Из-за ворот с той стороны все еще доносился скулеж Семена и телефонные переговоры его соратников. С третьего раза они смогли объяснить своему водителю, где находятся, и теперь ждали машину. Они знали, что я сижу с той стороны ворот, но даже не смотрели в мою сторону.

Как же меня подмывало поднять камеру на плечо, подойти к воротам и побеседовать с нациками через решетку под видеозапись. Какой бы это был репортаж, какой саспенс, какой трафик для родной редакции! Но перспектива после этого получить пинок под зад от местных охранников была слишком очевидной, и я подавил несвоевременные мысли.

Через несколько минут к воротам подъехал камуфляжный джип националистов, Семена не без труда погрузили в машину, и нацики уехали, даже не обругав меня на прощание.

— Эй ты, москаль! Иди сюда, кофе попей. Потом домой пойдешь.

Распахнулась тяжелая металлическая дверь в здание, и в дверном проеме показался один из охранников. Стало светлее, и было видно, что это довольно пожилой, но крепкий рыжеволосый мужик.

Кряхтя и осторожно потирая отбитые конечности, я поднялся с асфальта и пошел к нему, благодарно улыбаясь.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — он остался стоять в дверях, позволив мне протиснуться мимо него в небольшую прихожую. Там в закутке стоял стол, на котором закипал электрический чайник, и стоял поднос с чашками и корзиной печенья.

Второго охранника видно не было, наверное, пошел спать. Я присел на один из двух имевшихся стульев, Рыжий — на другой, отвечая хмурой гримасой на мою улыбку.

Он налил мне кипятка в белоснежную чашку.

— Кофе и сахар сам себе клади, я не знаю, как тебе нужно, — буркнул он.

Я бросил ложку растворимого кофе в чашку, помешал, отпил и, не дожидаясь затравки, сам начал разговор:

— А вот вчера погода была лучше, чем сегодня, не правда ли?

Рыжий налил себе кофе и после паузы ответил:

— Да куда уж лучше.

Он молча смотрел на меня в упор, помаргивая сонными глазами, и до меня дошло, что я разбудил их своими гулкими прилетами туловищем в железные ворота.

— Я хотел сказать вам большое спасибо за то, что вмешались. Они бы меня забили там совсем, наверное.

Рыжий фыркнул:

— Ты не думай, что мы тут за тебя переживали. Просто нам трупы в периметре объекта не нужны. Лишние хлопоты, проблемы. И так за выстрел придется объяснительные писать.

— А мне показалось, что вы националистов не очень любите, — осторожно заметил я, прикладываясь к чашке с кофе, чтобы не смотреть на собеседника в упор.

Охранник тоже взялся за свою чашку, сделал глоток и кивнул на мой пакет:

— У тебя в пакете видеокамера. Ты журналист, верно? Потом выложишь все это в Интернет, раззадоришь недоумков. А нам не нужны такие истории. Нам нужно, чтобы на объекте все спокойно было.

— Камера выключена, да и сломана уже, наверное, я еще не проверял, — объяснил я.

— Я этого не знаю.

Достав камеру из пакета, я положил на стол, осмотрел, пощелкал выключателями и рычажками. В целом все нормально — сломана была только бленда на объективе, но она особо и не нужна, а все остальное, как ни странно, выглядело не повреждённым и даже работало.

— Дорогая? — соизволил спросить охранник, с любопытством разглядывая мою технику.

— Не очень, примерно две с половиной тысячи долларов такая сейчас стоит.

Рыжий снова фыркнул:

— «Не очень»… Я за три тысячи долларов машину здесь себе купил. И за нее переживаю каждый день, дураков-то полно.