Наш человек в Нью-Йорке. Судьба резидента

В случае положительного мнения проводится проверка, иногда и повторная, а то и третья. Только тогда высокое начальство дает разрешение на вербовку. Тогда в дело вступает собственно вербовщик. Главное требование к этому человеку — он должен быть превосходным психологом, тонким и тактичным, хотя, если требуется, способным проявить и жесткость…

Наконец, завербованный агент передается на связь своему куратору, оператору, контролеру, проще — руководителю, сотруднику легальной или нелегальной резидентуры.

Куратор работает в стране три-четыре года, редко дольше. После его возвращения на родину агент передается на связь его преемнику. Известны случаи, когда агент за годы своей деятельности имел дело с тремя, четырьмя, а то и пятью сотрудниками.

Разумеется, на практике бывают исключения. Когда один и тот же сотрудник и подбирал кандидата, и вербовал его, и работал с ним некоторое время.

Разведчик, завербовавший двух-трех агентов, считается в своей среде уже крепким профессионалом-агентуристом. Вербовка ценного агента, то есть занимающего ответственный пост в правительственном учреждении или имеющего доступ к секретным военным документам армии либо флота или к важным разработкам в военной промышленности и т. п., — это уже высший пилотаж.

За такую вербовку оперативник иногда даже удостаивается правительственной награды, присвоения внеочередного звания, повышения по службе. (Его московское прямое начальство получает аналогичные знаки признания от начальства уже наивысшего — почти всегда.)

Следует признать, что Яков Голос, в гласном штате ИНО не состоявший, посему кадровым сотрудником ОГПУ/НКВД формально не являвшийся, ни специального персонального, ни воинского звания не имевший[57], был настоящим уникумом, как теперь принято выражаться, аналогов в истории мировых спецслужб не имеющим. Число его, говоря профессиональным языком, «связей» за девять лет работы превышает две сотни! Причем, по самым скромным подсчетам, не менее пятнадцати-двадцати агентов можно, несомненно, причислить к ценным или даже особо ценным. Куда уж дальше — у Голоса был надежный агент, занимавший должность помощника самого шефа Управления стратегических служб (УСС), то есть разведки США в годы Второй мировой войны, генерала Донована! Но об этом позже…

В Голосе удачно сочетались все ипостаси агентуриста: он был и наводчиком, и вербовщиком, и установщиком. Плюс ко всему — прекрасно руководил деятельностью своих источников информации, как лично им завербованных, так и переданных ему на связь.

Мотивация вербовки общеизвестна, фактически спецслужбы всех государств во все времена пользовались одними и теми же методами, разница лишь в том, что одни разведки предпочитают один набор «отмычек», другие — другой. Перечень действенных мотивов можно пересчитать по пальцам: деньги или какая-либо иная форма материального вознаграждения, шантаж, месть начальству за реальные или мнимые обиды, так называемые «медовые ловушки» (возможны как гомосексуальные, так и гетеросексуальные варианты), наконец, идейные мотивы. Имеют место комбинации двух и более мотивов.

Так, можно привести многочисленные примеры, когда убежденные белоэмигранты, бывшие офицеры и даже генералы деникинской армии шли на активное сотрудничество с советскими спецслужбами из патриотических побуждений в борьбе с немецко-фашистскими оккупантами. Такие люди, даже с княжескими титулами, имелись и в сети Голоса.

Существует еще одна, сравнительно редкая категория агентов — так называемые инициативщики, то есть люди, добровольно, по собственной инициативе предлагающие свои услуги иностранной разведке. Большей частью ими движут два мотива: корыстный, когда, к примеру, инициативщик откровенно предлагает купить у него шифр министерства иностранных дел или военного ведомства, либо также из идейных соображений. К числу последних принадлежал (об этом подробнее дальше) Юлиус Розенберг.

Казалось бы, информация в таком случае сама плывет в руки, радуйся и пользуйся! Ан нет… Работа с инициативщиком требует от разведчика высочайшей осторожности и… проницательности. Возможный источник может действительно обладать особо ценной, а то и бесценной информацией, а может оказаться и авантю-ристом-мошенником. А то и хуже: оказаться «подставой» местной контрразведки. Что чревато весьма серьезными и всегда неприятными последствиями. В том числе и в отдаленном будущем.

Оценить важность и достоверность первой, пробной, доставленной инициативщиком информации на месте, силами резидентуры, не всегда представляется возможным. Особенно в случае, если речь идет о научном или техническом материале. Приходится отсылать его на экспертизу в Центр. На это уходит время.