Наш человек в Нью-Йорке. Судьба резидента

Сегодня такое и представить невозможно. Современный российский разведчик не только должен отлично знать язык (а то и два), но также историю, традиции, культуру той страны, в которой ему предстоит работать, иметь четкие представления о ее политике, экономике, особенностях государственного строя, наконец, менталитете жителей. Но в те годы, увы, после «чисток» 1937–1938 годов подобное было явлением обычным. К примеру, в последние два предвоенных года в резидентуре внешней разведки в Берлине оставалось всего… два сотрудника, из которых только один владел немецким языком, второй спешно осваивал его на месте — в школе НКВД он обучался… итальянскому!

В Нью-Йорк весной 1941 года прибыли два молодых сотрудника, по счастью оказавшихся людьми талантливыми и быстро прогрессирующими. Один из них, Анатолий Яцков (работал под фамилией Яковлев, оперативный псевдоним «Алексей»), в Школе особого назначения (ШОН) ИНО изучал… французский язык! Английским ему пришлось овладеть в должном объеме уже на месте. В Нью-Йорке Яковлев числился стажером, а затем секретарем генконсульства.

Вторым новичком был Александр Феклисов (работал под фамилией «Фомин», оперативный псевдоним «Каллистрат»). Он также работал в Нью-Йорке под прикрытием должности сотрудника генерального консульства[92].

Поддерживать связь с Яковом Голосом Павел Пастельняк вынужден был поручить молодому сотруднику Алексею Прохорову (оперативный псевдоним «Леонид»), работавшему под прикрытием должности дипкурьера, прикрепленного к генконсульству. Работать с таким «китом», каковым являлся «Звук», «Леониду» было чрезвычайно трудно, о чем он впоследствии честно докладывал начальству в Москве: «Должного руководства в работе со “Звуком” я не получал. В таких условиях встречи с ним были для меня мукой. Что касается самого “Звука”, то в процессе работы с ним я систематически узнавал от него много полезного как в смысле изучения страны, так и в вопросах работы с агентурой. Именно он, а не руководители резидентуры учили меня этим вопросам».

.. 4 января 1942 года в США на скромную должность третьего секретаря посольства и вице-консула в Нью-Йорке прибыл мужчина средних лет, круглолицый, с аккуратным пробором в негустых уже, русых волосах, в старомодных круглых очках в простой металлической оправе. Весьма похожий на потомственного сельского учителя или земского врача. Некто Василий Михайлович Зубилин. Жена его Елизавета Юльевна в противоположность супругу была женщиной яркой красоты, словно сошедшей с итальянских полотен Карла Брюллова. На самом деле супруги Зарубины — такова их настоящая фамилия — были, возможно, самой знаменитой (в определенных узких кругах, разумеется) семейной парой в истории советской внешней разведки. В системе ИНО еще ОГПУ ветераны помнили ее как Лизу Горскую.

За плечами Зарубина были долгие годы работы с нелегальных позиций в Китае, Финляндии, Дании, уже вместе с женой, владевшей пятью иностранными языками, в Швейцарии, Франции, Германии. Как много лет спустя установило ФБР — и в США.

Кроме того, Василий Зарубин (оперативные псевдонимы «Бетти», «Купер», «Питер», «Максим» и др.) выезжал в краткосрочные командировки в ту же Швейцарию, Швецию, Италию, Турцию, Польшу, Австрию, Югославию. В период нелегальной работы в Германии именно Зарубин курировал деятельность единственного советского ценного агента в гестапо — гауптштурмфюрера СС и криминалькомиссара Вилли Лемана, ныне известного под оперативным псевдонимом «Брайтенбах». Елизавета Зарубина также сменила не один псевдоним: «Эрна», «Хелен», «Вардо»[93]…

Строго говоря, то был непорядок — посылать за границу на легальную дипломатическую должность разведчика, уже работавшего в этой стране с нелегальных позиций по паспорту и прочим документам гражданина совсем другого государства. Если бы это было загодя известно американским властям, то «дипломат Зубилин» просто не получил бы так называемого агремана, то есть официального согласия на прием.

Возможность опознания после прибытия в США и объявления персоной нон грата была хоть и маловероятной, но теоретически допустимой. В этом случае, прежде чем выслать нежелательного «дипломата», ФБР взяло бы его под плотную опеку, чтобы выявить связи, контакты и прочие полезные факты. Направление Зарубина в США, как исключение из правила, можно объяснить лишь двумя причинами. Первая — суровые обстоятельства военного времени, самые тяжелые для страны недели и месяцы. Вторая — фактически на должность «легального» резидента внешней разведки в США Василия Зарубина утвердил-лично Сталин! Естественно, нарком НКВД Лаврентий Берия не посмел указать вождю на вышеупомянутый непорядок…