Наш дом стоит у моря

Мы собрались в садике возле нашего дома. Собралось нас здесь человек сорок. Одни мальчишки. Пришли ребята с других улиц. Из соседнего дома ребята пришли во главе с Витькой Гарапилей. Но в садике Гарапиля не командует. В садике командует мой брат. Это он, Ленька, собрал всех.

Ленька стоит на тачке, вокруг которой столпились ребята, и держит речь. Тачка большущая — колеса выше головы. Ленька называет ее «студебеккер». Понятия не имею, откуда он только приволок эту махину.

— Что же это получается, хлопцы? — кричит Ленька. — В городе, значит, воскресник, а взрослые нам ни гугу! Будто мы и не живем вовсе в Одессе. А?..

Толпа одобрительно молчит.

— Ладно, — кричит Ленька, — мы и сами с усами! Верно?!

— Верна-аа! Усами-ии! — дружным хором отзывается толпа.

— Тихо, хлопцы, тихо! — Ленька поднял руку, утихомиривая ребят. — Я предлагаю — в порт!

— В порт! Даешь порт! — заорали все разом.

Но в это время к тачке протиснулся Витька Гарапиля:

— А я говорю, лучше на вокзал пойти.

— Это почему же на вокзал? — наклонился к нему Ленька.

— Во-первых, вокзал совсем рядом, — загнул один палец Гарапиля. — Во-вторых… Вот ты скажи мне: когда наши бати вернутся, где мы их будем встречать, а? — спросил Гарапиля и тут же сам ответил: — Конечно, на вокзале! Понял?

Ленька неуверенно затоптался на своем «студебеккере». Ему, видно, очень хотелось повести ребят в порт, а тут Гарапиля вылез со своим вокзалом. Ленька не знал, как возразить Гарапиле.

Толпа тоже с минуту обдумывала новое предложение. Кто-то потом крикнул:

— На вокзал!..

И толпа сразу поддержала:

— На вокзал! Даешь вокзал!..

— Ти-хо! — поднял руку Ленька. — Тихо, хлопцы!

Он наклонился к Гарапиле и громко, чтобы слышали все, произнес:

— Так ведь некоторые могут и морем вернуться.

— Ха! Как это — морем? — спросил Гарапиля. Он, наверное, хотел стать железнодорожником, и его тянуло на вокзал.

— Обыкновенно, морем, — ответил Ленька ему. — Географию надо знать, парень. — Ленька выпрямился и стал уверенно загибать пальцы на руке: — Прикончат они фашистов, сядут в Гамбурге на корабли и вокруг Европы, через Гибралтар, Средиземное море, через пролив Босфор, придут в Одессу. Вот тогда мы и почешемся, если у нас в порту, на причалах, свалка будет. Правильно я говорю?

Ребята притихли и не отвечали. Вокзал, вон он, рядом. А до порта — через всю Канатную… Но по лицам многих я уже видел, что Босфор и Гибралтар их убедили. И тогда я первым крикнул:

— Даешь порт!..

— Порт!.. Даешь!.. — поддержали меня все сразу.

— Что, Гарапиля, съел? — обернулся я к Витьке, но Гарапиля меня уже не слышал и орал вместе со всеми:

— Порт! Даешь порт!

Босфор его тоже убедил.

— Давайте сейчас все по дворам, — сказал Ленька, когда толпа наконец утихла. — Берите лопаты, самокаты, тележки, через полчаса чтобы все были на месте. И не чикаться! Кто опоздает, ждать не будем. Разойдись! — Ленька махнул рукой, и толпа с криками разбежалась.

В садике остались я, Соловей, Жорка Мамалыга, Мишка с Оськой да еще Валерка Берлизов.

Мой брат обошел вокруг «студебеккера», похлопал его ладонью по боку, точно породистую лошадь, и взялся за оглобли:

— Ну-ка, залазьте, прокачу.

Мы скопом бросились в тачку.

— А ты давай выгружайся: не буду я тебя, борова, возить, — сказал Ленька Валерке, который примостился было рядом со мной. — Кому говорю, вылазь!

Валерка обиженно засопел и неуклюже полез из «студебеккера».

— Шевели! Шевели плавниками! — покрикивал на него Ленька. — И не вздумай с нами в порт идти.

— Это почему же? — захныкал Валерка.

— А потому, что мы работать идем, а не водичкой торговать.

— Так я это… не буду больше…

— A-а, старая песня, — отмахнулся от него Ленька. — Не верим мы тебе. — И к нам повернулся: — Не верим ведь?

— Не верим! — дружно откликнулись Мишка и Оська Цинклеры.

А мы промолчали.

Мне вдруг стало жаль Валерку. Зря Ленька с ним так. Что же он, не человек? И не живет в Одессе? Ведь сам же Ленька говорил… Я уже хотел было вступиться за Валерку, но меня опередил Соловей:

— Пусть идет с нами, Лёнь.

Ленька удивленно вскинул брови:

— Ты это серьезно, Солова?

— Пусть идет, — повторил Вовка.

Ленька в ответ только молча пожал плечами. Но я уже знал, что Валеркина судьба решена. Кому-кому, а Соловью он никогда не откажет.

— Ладно, — махнул рукой Ленька, — раз Соловей за тебя ручается… но катать тебя, кабана, у меня все равно нет здоровья. И охоты… — Ленька снова взялся за оглобли «студебеккера», выгнул дугой спину. — А ну, держись, ребя! Прокачу вас с ветерком. Берегись!..

Колеса «студебеккера» жалобно заскрипели, и он медленно пополз по кочкам.

…Через полчаса все были в сборе. Валерка на радостях сбегал домой и «стибрил» новенькую никелированную секачку для мяса.

— Может, сгодится, Лёнь?

— Хорошая штучка, — Ленька повертел в руках топорик, — хорошая. В самый раз тебе секим башка делать. Ну-ка, занеси сейчас же домой! И вот что я тебе скажу, цаца, — притянул он к себе Валерку. — Не тревожь ты меня, не тревожь. И понапрасну меня не испытывай. Понял? Потому как меня на всякие там никелированные штучки не купишь… А ну, занеси домой!