Наш эксперимент

На это моё заявления Катя обиделась и отошла в сторону. Вероятно, мне не следовало такое говорить девушке, тем более любимой. Ведь девушки тоже считают, что их мысли не похожи на мысли других людей. И они имеют право считать, что они всегда мыслят неординарно.

После этого я подошёл к Тиму и спросил его о том же самом.

– А что? – удивился он. – Учитель что-то сказал не то, что нужно?

– А ты как думаешь?

– Я его не слушал, – признался он, – а думал о своём.

– И о чём же ты думал? – спросил я его.

– О том, что слова велики и бесполезны.

Я обомлел, услышав такое, о том же самом думал и я во время урока. Вероятно, все мы находились под действием одного общего торсионного поля.

– И к чему же ты пришёл? – спросил я.

– К тому же, что и Гёте, где он говорит, что теория – это одно, а жизнь – совсем другое.

– Вот оно как? – удивился я. – И что ты думаешь по этому поводу?

– А то, что действительность, проявившая себя, уже не действительность, также и слова, становясь логически выведенными суждениями, уже не соответствуют правде, которая из них тут же улетучивается. Я бы очень хотел встретить человека, который забывает про слова, чтобы с ним поговорить. И потом всякое знание держится чем-то крайне неопределённым.

И вдруг меня осенило. Не знаю, под чьим полем мы находимся, но я почувствовал, что над нами всеми довлеют мысли и представления даосов, особенно над нами, которые решили с ними сразиться. Возможно, что они нас контролируют каким-то образом, а может быть, они решили поделиться своими знаниями, чтобы подтянуть наш интеллектуальный уровень до своего достоинства и встретиться с нами на матче как с равными противниками. Если это так, то эти сущности очень благородные люди. Кто же мы, – подумал я, экспериментаторы или подопытные кролики? А может быть, мы просто просыпающиеся ото сна такие же небесные сущности, как и они, только опущенные на землю? И кто управляет всем этим миром? Уж конечно не Егор с его торсионным агрегатом.

Эти вопросы так мучили меня, что мне не захотелось идти на урок, и я поднялся в школьную библиотеку и сел за стол, положив перед собой чистую тетрадь. Наша библиотекарша спросила меня, почему я не на уроке, И я ей ответил, что мне срочно нужно подготовить реферат. Она, оставив меня в покое, углубилась в книгу, которую до этого читала. Я окинул взглядом полки и шкафы с книгами и вдруг услышал разные голоса. Мне показалось, что книги говорят друг с другом ни как мёртвые предметы, а как одушевлённые существа. В них покоилось столько знаний, которые, пожалуй, было бы трудно вместить в голову одному человеку. Но зачем такую массу знаний, к тому же, ошибочных, вмещать в голову? Я слышал, как авторы этих книг спорили друг с другом, я слышал их голоса, потому что в этих записях жили души авторов, запечатлённые торсионными полями их мыслей. Они все говорили об истине, но сами не знали её. Потому что знания безграничны, они рассеяны по Вселенной от края до края, как «вся тьма вещей, словно распластанная сеть, и нигде не найти её начала». И только сам человек в себе может найти свои знания, когда он собой созерцает самого себя, своими глазами видит свои глаза, и своими ушами слушает свои уши, а сердцем внимает своему сердцу. Только из глубины себя он может вынуть свою истину.

В школе было очень тихо. Время от времени тишину в читательском зале нарушало только шуршание библиотекарши, когда она перелистывала прочитанную страничку книги. Но я в этой тишине слышал разные голоса. «Десять тысяч разных голосов! Кто же это? Кто заставляет их звучать такими, какими они есть, и говорить по своей воле? Веселье и гнев, печаль и радость, надежды и сожаления, перемены и неизменность, благородные замысли и постыдные поступки – как музыка, исторгаемая из пустоты, как грибы, вырастающие из испарений, как день и ночь, сменяющие друг друга, и неведомо, откуда они? Но довольно! Не там ли его исток, откуда этот рассвет и закат?» Что это? Со мной говорит сам Чжуанцзы, учитель даосов и философов, чья книга находится в третьем ряду шкафов на второй полки сверху. Я никогда не брал её в руки, но я слышу голос этого учителя и знаю, что эта книга там есть. Если я буду так сидеть в этой библиотеке, то я смогу прочитать все книги, не открывая их, потому что торсионное поле доносит до меня голоса авторов, музыку, исходящую из их душ. И может быть, если я здесь усну, то увижу тот самый сон, который когда-то снился Чжуанцзы, как он летает маленькой бабочкой. И я тоже буду летать по библиотеке и думать, что же я? Философ Чжуанцзы, превратившийся в бабочку, или бабочка, превратившаяся в меня после перерождения Чжуанцзы.

Вдруг прозвенел звонок, и голоса исчезли. Я прогулял урок, вернее, просидел в библиотеке, предаваясь своим мыслям. Нехотя, я встал из-за стола кивнул головой на прощание библиотекарше, и пошёл вниз. Уроки закончились, и нужно было идти в спортзал на тренировку, чтобы победить даосов.