Наш неистовый конец

Это было нелогично. Шантажист так и не был пойман. Если Джульетта все это время была права, он был как-то связан с коммунистами. Но почему он не задействовал своих чудовищ в этот критический момент? Почему не поразил Армию Гоминьдана с помощью помешательства?

– Джульетта, – прошептала Кэтлин. – Теперь дергаюсь уже не я, а ты.

Джульетта бросила на свою кузину полный досады взгляд и заметила сбоку трех офицеров Армии Гоминьдана, которые разглядывали ее.

Коммунисты играют в долгую – так сказал господин Цай после того, как город был взят. Они собираются захватить не только Шанхай, но и всю страну. Зачем им преждевременно ставить свой союз с Гоминьданом под удар? Почему бы не сделать вид, что восстание, все это кровопролитие – это совместные действия, направленные на то, чтобы насолить империалистам и взять Шанхай под контроль истинного объединенного правительства? Все это лишь затем, чтобы дождаться подходящего момента для осуществления классовой революции. Разумнее будет восстать против Гоминьдана тогда, когда у них тоже будет настоящая армия. Красных повязок и злости недостаточно, чтобы противостоять солдатам и профессиональным офицерам.

Господин Цай говорил убедительно и, похоже, был ничуть не обеспокоен. Город поставили с ног на голову, а ему все равно? Жизнь их банды остановилась в ожидании того, как гоминьдановцы организуют свою власть и как они договорятся с иностранцами, а господин Цай готов бездействовать, предоставив событиям идти своим чередом?

Вряд ли. Просто она, Джульетта, чего-то не видит, но чего?

– Если все, кто хотел что-то сказать, уже сказали свое слово, то пожелаем Цаю Тайлеру спокойного перехода в мир иной.

Священнослужитель отошел в сторону, и ближайшие к нему родственники начали прощаться с покойным. Все присутствующие держали в руках по бледно-розовому цветку, потому что, хотя для выражения скорби обычай предписывал белый цвет, Алая банда ни под каким видом не могла использовать белые цветы.

Госпожа Цай подошла к могиле и бросила в нее свой цветок. Гроб уже находился в яме, закрытый и отполированный, как и надгробный камень. Когда церемония завершится, могилу засыплют землей, и на холмик уложат дерн с весенней травой.

Джульетта крепко сжала кулаки и кивнула. Как хорошо, что она современная девушка, не верящая в загробную жизнь. Ведь если бы эта жизнь существовала, ей пришлось бы гореть в аду.

– О, Джульетта. – Госпожа Цай коснулась ее лица. – Не смотри так печально. Смерть – это не конец. Твой дорогой кузен совершал великие подвиги, пока был жив.

– В самом деле? – тихо проговорила Джульетта. В ее тоне не было вызова. Было бы глупо выказывать свое неприятие сейчас, когда она стояла здесь, целая и невредимая, а Тайлер был мертв.

– Конечно, – заверила ее госпожа Цай, приняв монотонную реплику своей дочери за выражение горя. Она сжала дрожащие руки Джульетты. – Мы, Алые, гордились им. Он не останавливался ни перед чем, чтобы защитить нас.

Ему вообще не следовало иметь возможность делать это. Как и всем нам. И все же с этим нельзя было ничего поделать, разве не так? Если Алые не будут отстаивать свое любой ценой, их сметут.

– Я пойду прощусь с ним, – хрипло проговорила Джульетта, проглотив горькие слова, которые ей хотелось бросить в лицо своей матери.

Госпожа Цай улыбнулась и, сжав ее пальцы, отошла назад. А что бы сказала ее мать, если бы узнала – если бы узнала, чья кровь обагрила руки ее дочери и какая предательская кровь течет в ее жилах?

Возможно, есть какая-то вероятность, что она была бы прощена.

Но милосердие и кровная вражда несовместимы.

Джульетта приблизилась к могиле и посмотрела вниз, на гроб. По его гладкой деревянной крышке уже было рассыпано много цветов.

– Быть может, из тебя получился бы лучший наследник, чем из меня, Тайлер, – прошептала она, наклонившись, чтобы бросить на гроб свой цветок. Когда он упал, ей почудилось, что его лепестки намного бледнее, чем лепестки остальных. – Но мне кажется, что скоро этот титул потеряет свое значение.

Когда-то Джульетта не могла представить свое будущее без Алой банды – будущее, в котором власть будет принадлежать не им. Это было до того, как в их жизнь ворвалось чудовище, проредив их ряды, до того, как пришла революция. До того, как политики ввели в город свои армии и наполнили улицы пушками.

Когда-то она хотела иметь власть. Но, быть может, на самом деле она желала отнюдь не власти – быть может, она желала безопасности.

Быть может, есть другой способ обрести безопасность, и для этого не нужно быть наследницей разрушающейся империи.

Джульетта выпрямилась. Ей казалось, что ее руки все еще сжимают незримый цветок. За ее спиной уже стоял кто-то из родственников, и ей пора было отойти, но она помешкала еще секунду, стоя над надгробным камнем Тайлера и вспоминая его черты.