Наш неистовый конец

Парень дернулся, едва не ударившись головой о кирпичную стену.

– Как вы смеете…

– Вставайте, – гаркнула Кэтлин. Темнота ожила, разбуженная резким звуком ее голоса. – Сидя здесь, вы становитесь легкими мишенями, вас всех перебьют.

– Но…

– Вставайте.

Переулок затих. Раненые и усталые рабочие слушали Кэтлин, смотрели на нее, на эту девушку, явившуюся из ниоткуда, но говорившую как одна из них. Она медленно повернулась, и, хотя луна еще не взошла, ее глаза разглядели выражение лиц ее слушателей.

Раненый парень встал.

– Хорошо, – сказала Кэтлин. Она слышала стук полицейских дубинок. Сюда шли полицейские, и неважно, кому они подчинялись. Они приближались – и приближались быстро.

– Итак. – Она оглядела переулок, полный рабочих. – Мы сдадимся и будем ждать смерти или вступим в бой, чтобы жить?

* * *

Стрельба продолжилась и после наступления темноты. Джульетта ожидала, что к сумеркам она стихнет, но звуки выстрелов не прекратились даже тогда, когда свеча догорела и комната погрузилась в темноту.

– Скорее всего, это обороняются твои Белые цветы, – прошептала Джульетта, дыша на свои руки. Ее пальцы были холодны как лед, но теперь они хотя бы были чистыми, поскольку она смыла с них кровь.

– Это гиблое дело, – тихо проговорил Рома. Самая ожесточенная стрельба доносилась с севера, с территории Белых цветов. – Рабочие вооружены. Их куда больше, чем гангстеров, и, судя по этим звукам… по всему городу их могут быть сотни тысяч.

Джульетта прижалась затылком к стене. Она и Рома сидели на матрасе, завернувшись в одеяла, чтобы спастись от холода. Луч света, проникающий в щель между досками, которыми было заколочено окно, прочертил между ними светлую линию.

Она надеялась, что ее родители целы и невредимы. Надеялась, что их дом на окраине города не пострадал, что рабочим не придет в голову напасть на главаря Алой банды и отрубить голову дракона. Впрочем, это было маловероятно, хотя рабочие и ненавидели гангстеров. Алая банда была союзницей Гоминьдана, а коммунисты все еще состояли в союзе с Гоминьданом, по крайней мере на бумаге. Так что, если слово коммунистов что-то значит, они наверняка приказали рабочим ни в коем случае не причинять вред Цаям.

Во всяком случае так Джульетта говорила себе, чтобы не сойти с ума.

Она еще раз подышала на свои озябшие руки. Видя, что она замерзла, Рома передвинулся через линию, которую прочертил между ними лунный свет, и сжал ее пальцы. Первым ее побуждением было крепко схватиться за его руку. Когда он насмешливо посмотрел на нее, она отпустила его, и он начал растирать ее руки, пытаясь согреть их.

– Рома, – сказала она, – этот хаос… ночью он не прекратится, как прекращался раньше. Все изменится, станет другим.

Рома провел большим пальцем по ее запястью.

– Знаю, – ответил он. – Пока наше внимание было отвлечено, мы потеряли власть.

Пока Алая банда и Белые цветы гонялись за шантажистом и старались подмять друг друга, под сурдинку голову подняла третья сила.

У гангстеров все еще было оружие, люди, связи. Но у них не останется территории, на которой они могли бы вести дела. Если восстание закончится победой, утром Шанхай превратится в город рабочих. Будет положен конец власти дутого правительства, при которой гангстеры могли делать все, что им вздумается. Город перестанет быть автономным раем для тех, кто ведет торговлю и творит насилие.

– Все это кажется мне таким тщетным, – проворчала Джульетта. – Коммунисты вооружились, рабочие захватывают город. И никаких нападений чудовищ, никаких вспышек помешательства. Возможно, они произойдут после того, как коммунисты схватятся с Гоминьданом, но похоже, этот шантажист не собирался угрожать жителям Шанхая. Мы продолжали гоняться за чудовищами, однако почву у нас из-под ног выбили не они, а политика.

Рома перестал растирать руки Джульетты. Теперь они были теплыми. Но он продолжал держать их в своих.

– Это не наша вина, – сказал он. – Мы наследники криминальных империй, а не политики. Мы можем сражаться с чудовищами, но не можем изменить ход революции.

Джульетта недовольно фыркнула, но ей нечего было возразить. Она прислонилась к нему, и он позволил ей прижаться к его груди.

– Что нам делать, Рома? – осторожно спросила она. – Что нам делать, когда мы выйдем отсюда?

Рома хмыкнул, и она ощутила вибрацию воздуха над своим ухом.

– Стараться выжить. Что еще нам остается?

– Нет, я не об этом. – Джульетта подняла голову и, моргая, уставилась в темноту. Рома улыбнулся, посмотрев ей в глаза. – Что будем делать мы – ты и я? По разные стороны кровной вражды, в городе, который может провалиться в ад, пока наши семьи убивают друг друга?

Рома молчал. Затем он обхватил ее рукой и вместе с ней повалился на спину на матрас. Джульетта вскрикнула, застигнутая врасплох.

– Так теплее, – объяснил Рома, натянув на них обоих одеяла.

Джульетта вскинула бровь.

– Ты уже пытаешься затащить меня в постель?