Наш общий друг. Часть 1

Такой взглядъ на искусство Терпсихоры, какъ практикуемое въ общежитіи, былъ до того новъ, что мистрисъ Ламль посмотрѣла на свою юную пріятельницу съ нескрываемымъ удивленіемъ. Сама же юная пріятельница сидѣла точно связанная сзади по рукамъ, нервно теребя свои пальцы и стараясь спрятать локти. Это невинное, но совершенно утопическое стремленіе (принимая во вниманіе ея короткіе рукава) всегда казалось главной цѣлью существованія миссъ Подснапъ.

— Это ужасно — не правда ли? — прибавила она съ выраженіемъ раскаянія на лицѣ.

Не зная хорошенько, что на это отвѣчать, мистрисъ Ламль расплылась въ улыбку одобренія.

— Танцы для меня пытка, — продолжала между тѣмъ миссъ Подснапъ, — пытка и теперь, и всегда. Я боюсь всего страшнаго, а танцовать такъ страшно! Никто не знаетъ, что я выносила у мадамъ Сотезъ, гдѣ меня учили танцовать и присѣдать передъ гостями и многимъ еще ужаснымъ вещамъ, или по крайней мѣрѣ старались научить всему этому. Мама все это умѣетъ.

— Зато теперь, моя дорогая, все это миновало, — замѣтила успокоительно мистрисъ Ламль.

— Да, миновало, но отъ этого не легче, — возразила миссъ Подснапъ. — Здѣсь хуже, чѣмъ у мадамъ Сотезъ. Мама была тамъ, мама и здѣсь; но папа тамъ не было, и гостей не было, и настоящихъ кавалеровъ не было… Ахъ, вотъ мама говоритъ съ человѣкомъ, что сидитъ за роялемъ. Ахъ, теперь она подходитъ къ кому-то… Ахъ, я знаю, она хочетъ подвести его ко мнѣ. Ахъ, пожалуйста не надо! Пожалуйста не надо! Пожалуйста не надо! Ахъ, отойдите прочь, отойдите прочь, отойдите прочь!

Всѣ эти цѣломудренныя восклицанія миссъ Подснапъ произнесла съ закрытыми глазами, закинувъ голову назадъ и прислонивъ ее къ стѣнѣ.

Но людоѣдъ приближался подъ лоцманскимъ руководительствомъ мама. Мама сказала: «Джоржіана, мистеръ І'ромпусъ», и людоѣдъ вцѣпился въ свою жертву и унесъ ее въ заколдованный замокъ — въ первую пару. Затѣмъ унылый автоматъ за роялемъ, осмотрѣвшись на своей территоріи, заигралъ безцвѣтный и нестройный контрдансъ, и шестнадцать учениковъ подснаповщины исполнили фигуры: 1) вставанье въ восемь и бритье чисто-на-чисто въ четверть девятаго. 2) Завтракъ въ девять. 3) отправленіе въ Сити въ десять. 4) Возвращеніе домой въ половинѣ шестого. 5) Обѣдъ въ семь и въ заключеніе — grande-chaîne.

Покуда исполнялись, эти фигуры, мистеръ Альфредъ Ламль (этотъ нѣжнѣйшій изъ мужей) тихонько подошелъ сзади къ стулу мистрисъ Альфредъ Ламль (этой нѣжнѣйшей изъ женъ) и, перегнувшись черезъ спинку, поигралъ секунду-двѣ браслетомъ мистрисъ Ламль. Какъ тончайшій контрастъ этой краткой и граціозной игрѣ, можно было бы, пожалуй, отмѣтить что-то вродѣ угрюмаго вниманія на лицѣ мистрисъ Ламль въ ту минуту, когда, приковавъ глаза къ жилету мистера Ламля, она произнесла нѣсколько словъ и получила въ отвѣтъ какое-то наставленіе. Все это совершилось съ такою же быстротой, съ какою паръ дыханія отходитъ отъ зеркала.

Но вотъ grande-chaîne завершился послѣднимъ звеномъ, унылый автоматъ кончилъ играть, и всѣ шестнадцать пустились попарно разгуливать между мебелью. При этомъ случаѣ забавно проявилась несообразительность людоѣда: думая доставить удовольствіе своей дамѣ, сіе угодливое чудовище распространилось до послѣднихъ предѣловъ возможности въ патетическомъ разсказѣ о митингѣ членовъ клуба стрѣльбы изъ лука, нимало не догадываясь о страданіяхъ своей жертвы. Торжественно выступая во главѣ процессіи шестнадцати, медленно кружившей по комнатѣ, точно нѣкое заколдованное погребальное шествіе, которому не суждено добраться до цѣли, эта жертва не поднимала глазъ и только разъ украдкой взглянула на мистрисъ Ламль съ выраженіемъ полнѣйшаго отчаянія.

Наконецъ процессія разсѣялась отъ неистоваго вторженія мушкатнаго орѣха [7], отъ натиска котораго двери гостиной отскочили, какъ отъ пушечнаго ядра, и пока это благовонное зелье, распредѣленное по рюмкамъ съ теплымъ краснымъ виномъ, обходило публику, миссъ Подснапъ улучила минуту, чтобъ улизнуть, и возвратилась на свое прежнее мѣсто подлѣ своей новой подруги.

— Ахъ, какое счастье! — Наконецъ-то это кончилось! — сказала она. — Надѣюсь, вы на меня не смотрѣли?

— Почему же не смотрѣть, моя милая?

— Ахъ, я слишкомъ хорошо себя знаю! — удрученно вздохнула миссъ Подснапъ.

— А я скажу вамъ что-то, что я знаю про васъ, — перебила ее мистрисъ Ламль привораживающимъ тономъ, — вы, моя душечка, безъ всякой надобности слишкомъ застѣнчивы.

— Мама незастѣнчива, — сказала миссъ Подснапъ. — Я ненавижу васъ! Подите прочь!

Этотъ выстрѣлъ былъ тихонько направленъ въ отважнаго Громпуса, который мимоходомъ подарилъ ее заискивающей улыбкой.

— Извините меня, дорогая моя миссъ Подснапъ, я почти… — начала было мистрисъ Ламль, но молодая дѣвушка перебила ее:

— Если мы серьезно собираемся стать искренними друзьями (я думаю, что мы и теперь уже друзья, потому что вы одна заговорили со мной о дружбѣ), то постараемся не пугать другъ друга. Мнѣ ужъ и то довольно страшно, что я миссъ Подснапъ, — такъ не зовите меня такъ, а зовите просто Джорджіаной.

— Дорогая моя Джорджіана… — начала опять мистрисъ Ламль.