Наш общий друг (Книга 3 и 4)

- Бежать отсюда. Я живу здесь спокойно, получила хорошую работу, меня все уважают. А из-за вас мне придется бросить здешние места, как я бросила Лондон, и снова искать себе, пристанища, и снова скрываться.

- Лиззи, неужели вы решили бежать от... простите, что я называю вещи своими именами... бежать от человека, который любит вас?

- Да, - ответила она не задумываясь, хотя голос у нее дрогнул. - Я решила бежать от этого человека. Несколько дней назад здесь умерла одна бедная женщина. Она была на десятки лет старше меня. Я случайно нашла ее умирающей под открытым небом, на мокрой земле. Вы, наверно, слышали о ней?

- Да, кажется, слышал, - ответил он. - Ее фамилия Хигден?

- Ее фамилия Хигден. Слабая, дряхлая, она до последней минуты осталась верна себе, и в свою последнюю, предсмертную минуту взяла с меня слово, что ее воля будет исполнена. Я найду силы поступить так же. Мистер Рэйберн, если у вас хватит жестокости - но этого не может быть! - если у вас хватит жестокости преследовать меня всюду, куда бы я ни скрылась, я умру, но не уступлю вам.

Юджин не отрывал глаз от ее молодого прекрасного лица, и восхищение, гнев, укоризна слились воедино в его молодом прекрасном лице, и Лиззи, втайне отдавшая ему свое переполненное любовью сердце, не выдержала этого взгляда. Она изо всех сил старалась сдержать себя, но он видел, что решимость ее тает. И когда от ее решимости не осталось и следа, когда Юджин впервые понял, как сильна его власть над этой девушкой, она пошатнулась, и он едва успел подхватить ее.

- Лиззи! Побудьте так хоть минуту! Ответьте на мой вопрос. Если бы я не был отдален от вас своим положением, как вы говорите, если бы между нами не лежала пропасть, неужели вы стали бы настаивать на моем отъезде?

- Не знаю, не знаю! Не спрашивайте меня, мистер Рэйберн. Пустите... я пойду.

- Лиззи! Клянусь вам, я не стану вас удерживать. Клянусь, вы уйдете отсюда одна! Я не пойду за вами, не буду больше преследовать вас - только ответьте мне!

- Какого ответа вы от меня ждете, мистер Рэйберн? Разве я могу знать, как бы я поступила, если бы вы были не тем, что есть.

- Если бы я был не тем, чем кажусь вам, - сказал Юджин, искусно подменив ее слова, - неужели вы ненавидели бы меня?

- Ах, мистер Рэйберн! - умоляюще, сквозь слезы проговорила она. - Вы слишком хорошо меня знаете, чтобы так думать обо мне.

- Если бы я был не тем, чем кажусь вам, Лиззи, неужели вы остались бы по-прежнему безразличной ко мне?

- Ах, мистер Рэйберн! - снова ответила она. - Повторяю, вы слишком хорошо меня знаете.

В этой беспомощно поникшей у него на руках девушке было что-то такое, что говорило: сжалься над ней, не требуй, чтобы она открыла тебе свое сердце. Но он не сжалился и заставил ее признаться.

- Если, зная вас, Лиззи, я действительно не смогу поверить, что вы ненавидите меня, горемыку, или что вы безразличны к моей судьбе, дайте мне услышать еще больше, прежде чем мы расстанемся. Скажите, как бы вы поступили, если бы считали меня равным вам во всем?

- Это невозможно, мистер Рэйберн! Разве я могу представить вас равным себе? Если бы это было возможно, тогда вы бы перестали быть самим собой. Тогда я не могла бы вспоминать тот поздний вечер, когда впервые увидела вас и вышла из комнаты, не вынеся вашего пристального взгляда. Или ту ночь и утро, когда вы сказали мне, что мой отец умер. Или те вечера, когда вы навешали меня в моем новом пристанище. И то, как вы поняли, что я никогда ничему не училась, и помогли мне исправить эту мою беду. И то, как я благоговела перед вами, дивилась и думала сначала, какой вы хороший, добрый, что заботитесь обо мне.

- Думали так только сначала, Лиззи? А что вы думали потом? Что я дурной человек?

- Нет, я этого не говорю. Я этого не думаю. Прошла первая радость, прошло первое удивление, что меня заметил человек, так непохожий на всех, кого я знала раньше, и тогда мне стало ясно: не надо нам было встречаться.

- Почему?

- Потому что я вам не ровня, - чуть слышно ответила она. - Потому что все это безнадежно и ни к чему не приведет. Пощадите меня.

- А обо мне, Лиззи, вы подумали? - с укоризной спросил он.

- Нет, мистер Рэйберн. До сегодняшнего вечера не думала.

- Позвольте узнать, почему?

- До сегодняшнего вечера я не подозревала, что надо подумать и о вас. Но если это надо, если вы сказали мне правду о себе и если жизнь не сулит нам ничего, кроме разлуки, тогда да спасет вас господь, да смилуется он над вами!

Душевная чистота, с которой она открыла в этих словах частицу своей любви и своей боли, на миг проникла ему в сердце. Он обнял ее, словно она умерла и в смерти стала для него святыней, и поцеловал в лоб, как целуют умерших.

- Я обещал оставить вас одну. Позвольте хотя бы издали следовать за вами. Уже стемнело... вы так взволнованы.

- Я привыкла ходить одна по вечерам. Прошу вас, не провожайте меня.

- Хорошо, попытаюсь... Даю слово сделать все, что в моих силах, Лиззи, но других обещаний сегодня не ждите.

- Мистер Рэйберн, пожалейте и меня и себя и уезжайте отсюда завтра утром.

- Попытаюсь.