Наш общий папа (СИ)

Райних прислушался — в голосе мелкого гаденыша звучала искренняя тревога, тот и правда любил своего бездарного папочку.

— Я не знаю, дорогая, обсуди это с альфой... я решил остаться в прайде. Прости...

Сказав это, он подполз к Лиссе и уткнулся ей мордой в сиськи, отрешаясь от происходящего. Хорошо так, мягко... Папочкины визги, гневное шипение альфа-самки, умоляющие мявы гаденыша — все удалялось, затихая. И скоро рядом с ним остались лишь тепло, уют и шевеления малышей в гостеприимном теле кошечки. Пришел Неймо и устроился рядом. Судя по всему, гаденыша выгнали, чтобы не мешался во взрослых играх. Райних было обеспокоился — не сняла бы Чине-ли сбруйку, а то влетит же Энкему. А потом подумал — пусть сами разбираются.

Они повозились на диванчике, пока ему не удалось подгрести под себя удобненько и Лиссу и Неймо, и так и сплелись большим клубком — ждать Дитте. И визор включили, слушать его Райниху, конечно, было не особо интересно, приходилось компенсировать отсутствие видеоряда легким петтингом с двумя милашками. А что, когда еще удастся потискать упругую попку диттева любимчика. Неймо был растерян и так доверчиво к ним жался... хитрец.

***Дитте

Слава яйцам, все закончилось так, как он и хотел. Дитте пошевелил рукой – вроде сустав не выбит.

Даже не верилось, что каких-то два часа назад Менерт, здоровенный черный котище, устроил показательное выступление перед всеми попавшимися под руку родичами, ух, и орал же он. Дитте как мог сдерживался, слушая эту чушь, все эти внутренние правила их клана, устаревшие лет сто назад. Или двести.

— А что же Райних не явился, кто он тебе теперь, кстати? — язвительно интересовался папенька.

— Любовник, — сказал Дитте и зажал под столом хвост ногами, тот дергался, как черная змеища, — и он болен, проходит курс интенсивной терапии после всего, что с ним случилось, отец.

— О, можешь мне не рассказывать, все в курсе этой душераздирающей истории про ночной клуб и последующую оргию. Твой прайд опозорил нашу фамилию.

Остальные родичи кивали. Дитте еще казалось, что они с удовольствием наблюдают за безобразной сценой.

— Я подал документы на выделение в отдельный клан, для ускорения процедуры необходимо твое согласие. Если ты его дашь, уже завтра под той статьей будет новая фамилия. И мой прайд не будет больше позорить твой клан.

— Уже опозорил, дальше некуда! С бумаги не вырубишь, — рявкнул глава клана, а потом слегка сбавил тон: — При выделении ничего не получишь.

— Согласен.

— Отлично... пусть так и будет, — Менерт брезгливо поморщился и потянулся к комму.

Дитте выдохнул, только когда вышел из отчего дома, и на комм как раз пришло сообщение о завершении регистрации. Надо же, его мечта сбылась, а он ничего не почувствовал. Может, начнет чувствовать позже? Уже стемнело, и Дитте поднял глаза к темному небу, усеянному звездами. Здесь, в загородном поместье, они сияли особенно ярко, и теперь между ним и звездами никого не было. Необычное, новое ощущение, но оно ему определенно нравилось. Именно в этот момент Дитте столкнулся с кузеном, точнее, с бывшим кузеном.

— Поздравляю, — гадко ухмыльнулся тот, — я слышал, у тебя в клане все кошки общие.

— Спасибо, — сказал Дитте и зарядил ему в челюсть, не нашелся, что ответить про кошек. Общий у них был только Энкем, и то по своей воле.

Дома перед включенным визором нашлись трое спящих родичей. Дитте аккуратно выкопал Лиссу из этого клубка и отнес ее в кровать. Котята уже вовсю толкались, и Дитте осторожно погладил ее животик. Он разулыбался – вот и первые детишки, которые будут рождены в его клане. Даже если Райних решит остаться с отцом, он же не станет ее забирать...

Папочки нигде не было видно, Дитте решил, что уже хватит ему быть наказанным, и, пожалуй, можно снять с него эту штучку. Энкем нашелся под дверью Чинэ-ли, он сидел, привалившись к стене, и на морде его было написано чистейшее страдание.

— Старший, прости меня, я никогда больше, никогда, только не прогоняй.

— Не прогоню, — сказал Дитте и стащил с него штаны, — да не дергайся, дай сниму с тебя это.

Энкем поцеловал ему руку и намылился в комнату к Чинэ-ли. Совсем сдурел, болезный.

— Ты в своем уме? — Дитте ухватил его за ухо. Разбуженная кошка будет в ярости.

— Госпожа разрешила, — папочка сиял, — сказала приходить, когда ты снимешь сбруйку.

— Ну, дерзай.

Неймо он укрыл одеялком и даже подушечку подоткнул, а брата отнес в спальню, и тот сонно пожаловался на больную попу, растраханную так жестоко.

— И кто же посмел? — Дитте его выпутывал из домашней одежды одной рукой, торопясь добраться до раненого местечка. — Да тут все целенькое, обманщик ты, Райних, — он принялся с упоением вылизывать и целовать пострадавший бутончик.

И не удержался, опять засадил, на этот раз нежно и трепетно.

А потом так лень было шевелиться, и так хорошо обнимать братишку. И Дитте решился, чего тянуть, если можно все выяснить прямо сейчас.

— Я разговаривал с отцом, — сказал он Райниху, и тот заинтересованно встрепенулся, — он дал согласие на основание нового клана. И из Канцелярии пришло подтверждение.